Капитан де Грамон, названный позже «королем французских корсаров», был еще далеко от зенита своей славы, когда, преследуемый испанцами, скрылся вместе со своими людьми в пещере Кесада — дыре, наполовину полной водой, находящейся на укромном островке крайнего ряда Карибов.
Вход самой пещеры оброс задремавшими папоротниками и бузиной, около которых оводы осуществляли свою обычную послеобеденную прогулку. Кесада давно уже разносил зловещую славу таинственности. Проходящие близко крестились и избегали ее, потому что ее легенда предрекала смерть каждому посетителю, присутствие духов, спрятавшихся в известняковом мраке, и разные другие ужасы. Нередко случалось кому-то найти обезглавленный скелет около входа или подвешенный ржавый крюк, тогда слухи и вымыслы разносились над морем с новой силой. Страх усиливался и следующим многозначительным фактом — островная группа насчитывала тринадцать мелких надводных выступов, которые в плохую погоду прилив заливал в результате повышения уровня моря. Островок с пещерой Кесада, в свою очередь, имел тринадцать позеленевших рифов и вынуждал, по полному праву, собиравшихся издалека пассажиров кораблей произносить шепотом заколдованные слова мага Калиостро: «13 — проклятое число!» Для де Грамона пещера являлась спасительным входом, связанным с неизвестностью. Но капитан, с тех пор как себя помнил, всегда молился Люциферу, а не Богу, и это делало его спокойным, в отличие от его суеверных спутников, тех самых, которые шли на верную смерть, бросаясь на абордаж, смеясь невоздержанно и богохульно.
Как и следовало ожидать, флибустьеры быстро потеряли ориентацию в холодном мраке. Франциск, прозванный Шигизола из-за отсутствия носа, первым заметил свет, и промокшие люди де Грамона потащились вперед. В маленькой нише, выдолбленной неизвестно кем высоко над водой, расположился золотой череп, под которым торчали две совсем миниатюрные инкрустированные ножки. Увидев его, де Грамон подумал: «Явно, что ольмеки оставили и здесь свое мастерство!» Шигизола забрался вверх и взял статуэтку. Забыв об опасности, притаившейся снаружи, флибустьеры собрались возле неожиданной находки.
Эфирные веки золотой головы медленно разлепились, открывая под собой глаза, сработанные из красного карнеола, а их зеницы были из оникса. Потом присутствующие услышали хриплый голос черепа:
— Те ушли. Можете вернуться туда, откуда вы пришли.
Чьи-то дрожащие руки выронили голову, и она упала, покатилась к соленой воде. Все разбежались. Де Грамон вскочил, как древнегреческий атлет, и сжал необыкновенное золотое существо, за миг до того как оно окунулось в территорию морских духов.
Голова поперхнулась, выплюнула водичку сквозь свои редкие зубы и сказала:
— Ты не испугался! Ты мне нравишься…
Люди де Грамона начали осторожно возвращаться. Ле Буш, называемый Правой рукой короля, склонился и пробормотал:
— Давайте его выбросим! Посмотрите, как светят его глазища!
— Глупости! Он золотой! — сказал другой.
— Но оно разговаривает! Выкиньте его и давайте сматывать удочки! Я предпочитаю, чтобы нас схватили эти в пелеринах, чем слушать этого уродца…
Де Грамон сделал им знак замолчать и спросил говорящего идола:
— Кто ты такой?
— Не спрашивай. Нет смысла… — ответило существо. Его голос вытекал из потустороннего, там, где реальное кончается и начинается бесконечность.
— Вернуть… тебя… на твое место? — спросил флибустьер, кусая нервно губы.
— Зачем? Там холодно… я могу простыть, — пробормотал череп.
— Неужели? — удивился де Грамон.
— Давайте его разберем на части! — настаивал Ле Буш.
— Замолчите! — осадил его капитан.
Наступила тридцатисекундная пауза. Откуда-то доносился грохот водопада.
— Прикажи другим выйти наружу, — предложил идол. Он не двигал губами. Не мог даже улыбнуться. Из каких бездонных глубин долетал этот хриплый голос?
— Выйдите! — согласился неожиданно де Грамон.
— А… те, что снаружи?
— Я же вам сказал, их нет уже. Они сбежали, не хотят иметь дела с моей пещерой, — заявил золотой демон.
Де Грамон бросил взор на своих людей, которые бегом удалялись.
— Они найдут дорогу, не беспокойся, — сказала голова и зажмурила свой правый глаз. — Смотри на меня, де Грамон, на меня. Тебе неудобно? На тебя снизошла баснословная удача. Не веришь? Давай попробуем.
— Как? — удивился француз.
— Очень просто, друг мой, — застучало бесцеремонно зубами странное существо. — Ты должен знать, что все, что я тебе посоветую, будет самым правильным действием, которое ты можешь предпринять, для того чтобы преодолеть опасности Случая. Кто бы не желал руководить своей окаянной судьбой?
— Ты искусителен, — облизал пересохшие губы де Грамон. — Впервые вижу подобное чудови… я хотел сказать — такое чудо. Допустим, что ты прав, проверим. Но я предполагаю, что и ты поставишь мне какое-то условие?
— Никакое. Но все же я тебя предупреждаю — твой первый отказ послушать меня повлечет за собой мое вечное молчание.
— И больше ничего другого?
— Ничего, — повторил как эхо золотой демон.
Де Грамон отрывисто выпрямился, засунул существо под свой марокеновый шарф и пошел вперед. Чья-то невидимая рука показывала ему направление к выходу.
