Жы-Шы

Жы-Шы

Авторы:

Жанры: Современная проза, Контркультура

Циклы: не входит в цикл

Формат: Фрагмент

Всего в книге 134 страницы. Год издания книги - 2008.

ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКИЙ, слегка авантюрный, в меру экзистенциальный с элементами детектива Роман О Белке, Потомках Литературных Героев, Неприятном Шоу-бизнесе И Простом бытовом героизме

Поэзия Нравов. Полифония Мегаполиса. Городские авантюристы в поисках Героизма. Новый роман автора нашумевшего «Тусовка Corporate, или Open Air» взрывает мозг.

Песни группы «Аллигархи» и другие бонусы к роману – только на сайте www.MCChe.ru

Читать онлайн Жы-Шы


ПРОЛОГ

СТАРЫЙ ДОМ В ЦЕНТРЕ МОСКВЫ

Ъ…Ъ? Ъ! или все-таки – Ь? – как будет лучше? Дайте-ка подумать. Подождите минуту… Я с трудом соображаю, это вполне простительно, мне двести десять лет, я пережил две капитальные реконструкции, бомбардировку, капризы стихий и я никогда никого не любил. Да, мягкий знак, пожалуй, будет лучше. Гораздо лучше твердого. Хотя бы своим названием. Конечно! Тут и думать нечего. Крепость и твердость – смерть, так считали древние китайцы, затем мои жильцы из общества «Воздержанность и Трезвость» соглашались с китайцами, и мне это известно не хуже, чем было известно им. Когда стены прочны, когда перекрытия и балки намертво схвачены цементным раствором, когда черепица вкручена алюминиевыми болтами по самые головки и крышу не сносит даже при сильном волнении – тогда я просто конструкция. Мертвая конструкция, если не прислушиваться к канцонам, которые выдувает этот противный норд-норд-ост, пользуясь моими щелями, как транзитными коридорами. Мертвая конструкция с кучей окон, дверей, перил, жильцов и бронзовой фигуркой Варвары Смиренной весом девяносто три килограмма на шпиле крыши.

Меня всегда интересовало, почему писатели, которых, к слову, во мне пожило немало, никогда не могут начать своих книг с мягкого или твердого знака? Если бы я был писателем, я бы непременно попробовал.

Ъ? Ь? – красиво? Отлично смотрится, поверьте! Бьюсь об фундамент, чтоб он раскрошился!

Мне двести десять лет. Я никогда не стану писателем! Я никогда не стану издателем. Я никогда не стану читателем. У меня не выйдет даже пару сезонов побыть пятизвездочным отелем с круглым бассейном во внутреннем дворике.

Мне двести десять лет. Но дело не в возрасте. А в том, что я стар. Я чувствую себя на все пятьсот. Я устал и я ворчлив. Поэтому любой может назвать меня стариком. Если вы не имеете терпения к ворчунам, смело рвите эти страницы. Рвите и жгите их! Мусора на свете станет меньше, а тепла больше.

Я мог бы раскаяться в чем-то, если б меня попросили, но я никогда не смогу испытать угрызений совести.

Все, что осталось у меня в жизни, это наблюдать за писателями, издателями и читателями. Благодарствие Варваре Смиренной, фабричные рабочие и красноармейцы во мне больше не живут. С ними вправду было тяжело. Лет семьдесят подряд. Как с язвами в желудке.

Порой эти умники пели, порой слушали радио. Иногда они ели вонючую капусту, а затем начинали долбить во мне дыры, ломая свои хилые сверла о мои капитальные перегородки… Да мне не жаль, ведь я – отпетый мазохист. Пролетарии всех стран, дробите об меня свои железные зубы! Лишь бы не было землетрясения. Согласитесь, даже я имею право на маленькие фобии?

Мне двести десять лет. Но дело не в возрасте. Порой, во сне, я кажусь себе пирамидой, фундамент которой заложили в зыбучий песок три тысячи лет назад. Какие-то нелегальные рабы, которые постоянно стремились бежать в какие-то недосягаемые Небеса. Я перестал радоваться стаям жадных воробьев, засыпавшим на моем чердаке. Мне надоело с умилением наблюдать за хищными голубями, как трещотки стартующими вниз с моей крыши, разбрасывая по миру перья и хлебные крошки. Я устал радоваться солнечным бликам, подогревавшим кирпичи в фасаде, отскакивая на мои стены от окон соседей напротив. И косметическим реставрациям раз в двадцать лет я перестал радоваться и перестал удивляться. Только б не было косого дождя. Только б не было косого… Потому что страхи у меня еще остались. Возможно, это все, что остается, когда ты – старик. А кроме них – одно желание. Как же мне хочется прибить кого-нибудь из моих нелепых жильцов. Чуть напрячься и – обрушить потолок на их бестолковые головы… Или – газ… Это вполне в моих силах. Кого же? Не все равно? Нет… Я медленно выбираю. У меня, в отличие от них, есть время.

Немного обидно, что соседи на другой стороне улицы ни за что не заподозрят меня в страшных намерениях. Я чувствую, как они подозревают меня лишь в несерьезности и легкомысленности. Молчаливо соглашаясь друг с другом, обвиняют в мальчишестве, подмигивая флигельными фонарями. Наверное, оттого, что я очень ухоженный. Реставрация в рамках предвыборной кампании московского мэра. Должно быть, я напоминаю им богатого старика-купчишку, всю жизнь проматывающего фамильные капиталы. Молодящийся щёголь с изношенными внутренностями, над фасадом которого успешно трудилась целая индустрия косметологов, пластических хирургов, фитнесс-выжимал и дорогих омолаживателей. «У-у-у… Как это легкомысленно выглядеть так легкомысленно!» – скрипят они карнизами и гасят огни, пошатываясь, хрустя и индевея под простудным московским норд-норд-остом.

Кружатся антенны. Давно сошли с ума и вымерли флюгеры. Заметает вьюга. Московская зима на пару дней встрепенулась от своей европейской сдержанности и вдарила наконец наотмашь по-славянски.

Откуда-то с третьего этажа звучит музыка двадцатых годов. Оркестр играет тему Уолтера Чемберса «Мой грустный Равви». Мелодия блуждает в моих коридорах, как одинокий бедуин по пустыне. Старуха этажом ниже начинает вслух читать Эмили Дикинсон. Ее сухой надтреснутый голос кружится по комнате, как ветер в ветвях кедра. Дети мучают кошку в четвертой квартире, пытаясь превратить ее в зебру. С помощью лезвия они выбривают полоски в черной кошачьей шерсти и закрашивают их белой гуашью. Кошка орет и царапается. Дети в крови и с лезвием выглядят, как персонажи мультфильмов, которые им так нравятся. Я мог бы обвалить полкило штукатурки на голову старухи. Или – на детей…


С этой книгой читают
И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пасека

Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


Идеология и мать ее наука
Жанр: Политика

Поражение СССР в «холодной войне» во многом вызвано тем, что влиятельные круги интеллигенции перешли на позиции буржуазной идеологии. Несовместимость главных положений и мифов этой идеологии с социальной реальностью и культурными устоями России и сейчас разрушительно влияет на наше общественное сознание и углубляет кризис. Для всех нас сегодня важно понять, как сложилась идеология западного капитализма и каковы механизмы её влияния на общество. В книге рассмотрена роль науки и научного мышления в разработке идеологии и методов убеждения, а также формы участия учёных в политическом процессе в качестве идеологов и экспертов.


Экспорт революции. Ющенко, Саакашвили...
Жанр: Политика

Исторически сложилось так, что в конце XX века Советский Союз прекратил существование. А появившиеся государства, отпав от Москвы, устремились на Запад. И пежде всего под крыло Америки. Не случайно в Грузии, на Украине, в Киргизии прокатились так называемые «оранжевые революции» с антироссийской направленностью. А что же Россия? Доколе ее правители будут бездействовать, больше того – сдавать позицию за позицией?В своей новой книге известный политолог и публицист Сергей Георгиевич Кара-Мурза и его соавторыпопытались разобраться в ситуации, сложившейся вокруг России на постсоветском пространстве, дать прогноз на ближайшее будущеее. .


Моя жизнь со Старцем Иосифом

Личность и учение величайшего Старца XX века Иосифа Исихаста живо запечатлены в воспоминаниях его ученика и преемника архимандрита Ефрема, проигумена монастыря Филофей на Афоне, создателя и духовника православных греческих монастырей в Америке, наиболее почитаемого Старца современности. Перед читателем впервые раскрываются в такой полноте образ преподобного Старца Иосифа и его наука о монашеском образе жизни и спасении. Книга дает ответ на главные для христиан вопросы духовной жизни.Перевод с греческого и примечания архимандрита Симеона (Гагатика).


Фантомная боль

Пророчество сбылось. Москва уничтожена. Погребена под воющими ордами воплощенного кошмара генетиков. Разорвана на куски, сожрана и переварена.Но большая игра продолжается.Может ли клон быть человечнее своего прототипа?Какой анклав падет следующим?Чего на самом деле добиваются те, чей цвет – золото с кровавым отливом, и можно ли испытывать фантомную боль в давным-давно ампутированной душе?..