Гейша по имени «Трепещущий Лепесток», стоя на коленях перед Джеймсом Бондом, склонилась к нему и быстро поцеловала в щеку.
— Что за дела? — сурово спросил Бонд. — Мой выигрыш — поцелуй в губы. По меньшей мере, — добавил он. Переводила «Серая Жемчужина», хозяйка заведения: черные лакированные зубы, сногсшибательные манеры, густой грим, словом, самый настоящий персонаж театра «Но». Девушки вокруг хихикали и шептались. «Трепещущий Лепесток», изобразив оскорбленную невинность, закрыла лицо руками. Но вот пальцы раздвинулись, и дерзкий карий глаз подмигнул Бонду. Тело ее стремительно изогнулось. На этот раз настоящий поцелуй в губы, мучительно долгий. Приглашение? Соблазн? Бонд помнил, рядом с ним сидит «постельная» гейша, гейша низшего разряда. Она не слишком сведуща в традиционных искусствах — не сможет рассказать забавную историю, петь, рисовать или сочинять стихи в честь гостя. Но, в отличие от своих утонченных подруг, готова на менее романтические услуги. Главное условие — не распускать язык. И стоить это будет дорого. Но, в любом случае, грубому иностранцу постель понравится больше, чем «танка», в которой он сравнивается с хризантемой на склонах Фудзиямы, и которую он все равно не поймет.
Аплодисменты, встретившие эту вспышку неприкрытого желания, быстро и почтительно смолкли. Коренастый мужчина в черном кимоно, сидевший за низким красным лакированным столиком напротив Бонда, вынул зажатый в золотых зубах мундштук «Данхил» и положил рядом с пепельницей.
— Бондо-сан, — сказал Тигр Танака, шеф японской Секретной Службы, — предлагаю вам сыграть и заранее уверен в своей победе.
Миндалины глаз превратились в узенькие щелки. Большое загорелое лицо сморщилось в знакомой улыбке. И не улыбка это была, а блестящий золотом оскал тигриной маски.
Бонд рассмеялся:
— Ладно, Тигр. Но для начала еще саке! И не из этих дурацких наперстков. Пять порций, а толку, как от одного двойного мартини. Раз уж я решил продемонстрировать превосходство западной мудрости над коварством Востока, надо повторить. Найдется среди всей этой китайской дребедени обыкновенный высокий стакан?
— Бондо-сан, это не китайский фарфор. Боюсь, в выпивке вы разбираетесь получше. Кроме того, не стоит недооценивать саке. У нас есть поговорка: «Человек пьет первый кувшин саке, затем второй кувшин пьет первый, а потом саке пьет человека».
Тигр Танака повернулся к «Серой Жемчужине» и, смеясь, заговорил. «Шуточки по поводу неотесанного европейца и его бездонного желудка», — решил Бонд. Мадам что-то сказала, и «Трепещущий Лепесток», низко поклонившись, выскользнула из комнаты. Тигр повернулся к Бонду.
— Вы произвели впечатление, Бондо-сан. Только борцы «сумо» могут выпить столько саке и устоять на ногах. Вы, несомненно, способны на восемь кувшинов. — Тигр хитро улыбнулся. — Но она считает, что для девушки к концу вечера толку от вас не будет.
— Скажите, что ни одна из девочек ей в подметки не годится. Я уверен, в ее арсенале есть средства, способные воскресить и мертвого.
Лесть достигла цели. «Серая Жемчужина» быстро заговорила. Тигр переводил:
— Бондо-сан, эта женщина не глупа. Она говорит, что уже состоит в законном браке с одним «Бон-сан», и на ее «футоне» нет места для другого. «Бон-сан» — в переводе священник, А «футон», как вы знаете, постель. Она скаламбурила на вашем имени.
Вечеринка с гейшами тянулась уже два часа, и челюсти Бонда ныли от бесконечных улыбок и вежливых ответов. Дурацкие звуки трехструнного самисена отнюдь не услаждали его слух, девушки надоели, и Бонду утаено хотелось отвесить прощальный поклон. Тигр Танака с садистским удовольствием наблюдал за его мучениями. Дикко Хендерсон предупреждал Бонда, что иностранцу эти вечеринки напоминают попытку развлечь толпу незнакомых друг с другом ребятишек в детском саду со строгой воспитательницей — мадам. Но еще Дикко сказал, что Тигр Танака оказывает ему высокую честь, а вечеринка обойдется Тигру в маленькое состояние, из секретных ли фондов или его собственного кармана, и Бонду лучше не выпендриваться, приглашение к гейшам — настоящий прорыв в операции, но может обернуться и катастрофой, здесь уж все зависит от Бонда.
Бонд улыбнулся и хлопнул в ладони, изображая восторг. Он сказал Тигру:
— Скажите старой суке, что она умная старая сука, — принял чертов наперсток подогретого саке из рук «Трепещущего Лепестка» и осушил его двумя глотками. Потребовал, чтобы принесли еще, положил кулак на красный лакированный стол и с насмешливой воинственностью сказал: — Отлично, Тигр! Начнем!
Это была старая, как мир, игра — Ножницы режут Бумагу, Бумага скрывает Камень, Камень тупит Ножницы; детишки в нее играют повсюду. Кулак — это Камень, два; вытянутых пальца — Ножницы, а раскрытая ладонь — Бумага. Два игрока одновременно сжимают кулаки, и на счет «три» выбрасывается избранный предмет. Угадай предмет противника и выбрось свой — твоя победа. И блефуй изо всех сил.
Тигр Танака поднял кулак. Два человека внимательно смотрели в глаза друг друга. Мертвая тишина повисла в маленькой комнате с бумажными стенами. Впервые за весь-вечер было отчетливо слышно мягкое журчание крошечного ручейка в саду. И, может быть, из-за этой тишины, или же из-за серьезного и решительного выражения, внезапно появившегося на жестоком самурайском лице Тигра Танаки, по коже Бонда побежали мурашки.
![Будни контрразведчика [иллюстрации]](/storage/book-covers/c2/c2a004fe8bf379ad9e00381bb3966b9dd3601c4c.jpg)
