Живая защита

В переднем углу солнечной горницы на старой выцветшей тумбочке алели фронтовые орденские книжки Егора Матвеевича Барумова; рядом с ними красовался чистой синевой новенький диплом его сына-отпускника, теперь не просто — Пашки, а инженера Павла Егоровича. Павел попытался было спрятать тисненые корочки в свой, купленный на последнюю студенческую стипендию желтый чемодан, охваченный снаружи толстыми кожаными обручами. Но отец заметил пропажу, тряхнул пустым чемоданом и услышал глухой стук.

— Пускай на виду побудет, — сказал он и вновь положил диплом рядом с красными книжечками.

Егор Матвеевич часто брал его в руки, с детской радостью щупал заскорузлыми пальцами оттиснутый герб на лицевой стороне книжицы.

— Ах ты, щипни-т-тя за ногу! Инженер! Глянь-ка, мать, все прописано. И как учился, и кем теперь зовется. Слышь, мать? Ребятки-то наши! Один офицер, другой инженер… Не думалось! Темной ночкой и то не снилось.

— Слава те, господи, слава те… — шептала мать — Евдокия Сергеевна и крестилась, крестилась, глотая слова благодарственной молитвы.

Павел укладывал удочки, ковырялся в перегнившем навозе, сложенном за плетневым сараем, шел на реку.

Даже во время бурного студенчества всплывал в памяти этот крутой берег. Обычно здесь купался он с ребятами-одногодками, у кряжистой ивы, замершей в низком поклоне зеркальной воде — своей кормилице. Однажды вот тут, на песчаной тропе, приготовился с разбегу броситься в воду. И оглянулся. Ноги вдруг обмякли, — взгляд поймал у крайней избы голубую фигурку.

«Женька!» — радостно задрожало сердце. Трудно сказать, чем она привлекала его, чем отличалась от других девчонок. Но знал точно: так ходит только Женька. Удивительно прямая, она почти не размахивала руками, будто боялась нечаянно задеть невидимых прохожих.

Она была года на два старше Павла и его четырех шумливых друзей. Кроме них, во всей улице — ни одного парня, поэтому Женька охотно купалась с ними в речке, а по вечерам, сидя на завалинке, вместе бренчали на балалайках и слушали скрипучие голоса дергачей на лугу…

«Домой!.. — тоскливо провожал глазами Павел голубое платье. — Почему не подошла?»

Вихрем полетел бы к Женькиной избе! Но побоялся — товарищи засмеют. И старался бы идти неторопливо, подбирая подходящий вопрос. Почему не подошла? — спросит он. Нет, глупо. Мало ли почему? Какое право ты имеешь допрашивать? — скажет она. И Павлу крыть нечем.

Калитка была распахнута. Он вошел во двор, осмотрелся. Никого. Дверь в избу открыта. Павел быстро перешагнул через порог. В полутемных сенцах лицом к лицу столкнулся с Женькой. От неожиданности она вздрогнула, брови ее удивленно вскинулись, на лице вспыхнула улыбка. Даже в сумерках сенец Павел увидел, что ее серые глаза излучали радость. Эту радость всегда замечал только он.

— Купаться? — догадалась Женька. — Не могу. Я одна дома, а куры из закутка выпущены. Заберутся на огород, нашкодят.

Он молчал. Ее лицо было так близко, что Павел даже улавливал дыхание.

— Ты чего, Павлик?

Ни одной мысли в голове! Как нарочно…

— Можно поцеловать? — пересилил Павел необычайное волнение.

— М-можно… — боязливо и радостно шевельнулись Женькины губы.

Павел уловил упрек. Давно пора! — будто сказала. Он притянул Женькину головку, почувствовал мягкие, немножко соленые губы, неумело поцеловал еще раз и еще…

Женька отодвинулась от него:

— Хватит.

Он перепрыгнул через порог, выскочил на улицу и побежал к реке, не переводя дыхание. Будто земля сама летела под ноги, будто не чувствовал, что запалился и надо передохнуть.

Памятными остались и этот первый в жизни поцелуй и первая ревность. Павел уже кончал среднюю школу, когда Женька вышла замуж. Неожиданно совсем. Поехала на базар, познакомилась там с каким-то и вернулась в село невестой. Какой счастливой ходила она по селу, каким обездоленным считал Павел себя. Ведь оставалось сдать последние экзамены, чтобы учиться дальше, на инженера, и он — вольная птица. Не захотела ждать… Не видела в Пашке серьезного человека… Ну и пусть, пусть!

Он обязательно поступит в институт, хотя бы для того, чтобы увидела она, кого потеряла. Уедет в город, — и все! Пусть…

Но поступить не удалось. Было стыдно встречаться с Женькой, со всеми, кто знал, что он не сдал экзамены. Надо было скрыться, уйти куда угодно, только не оставаться в селе… Как ни протестовали отец и мать, он поступил работать лесником. Лишь бы не встречаться с односельчанами! Обход получил самый ближний к селу, отсюда — с берега — видна дубрава, что за лугом, а там кордон — постоянное жилье лесника.

Поначалу дико было одному в ночном доме. Все казалось, что из лесной чащи кто-то крадется. Ничего, привык. Навещала мать, порядок в доме наводила. Приезжал лесничий, советовал жениться. Как люди легко раздают советы… А однажды припожаловала сама Женька. Вот уж чего не ожидал! Павел как сейчас помнит ее осторожный голос: «К вам можно?» Она сияла большими серыми глазами, уверенная, что здесь она желанный человек. Сказала, сушняк нужен, показал бы, где взять. Но кто отправляется в лес за дровами на ночь глядя?

Пока собирал для гостьи нехитрое угощение, узнал — разошлась она с мужем. Почему? Да мало ли почему, в жизни бывает всякое…