К северу от нас уходил в зенит луч света. Его источник был скрыт горой. Луч образовывал столб голубого тумана с такими резкими границами, какие были бы у дождя, идущего из тучи с четкими краями. Похоже на луч прожектора в ажурной дымке. Теней он не отбрасывал.
На его фоне четко видны были пять черных вершин, и я понял, что вся гора по форме напоминает руку. Рука, казалось, вытянулась вперед. Такое впечатление, как будто она что-то отталкивает. Сверкающий луч мгновение стоял неподвижно, потом разбился на мириады маленьких блестящих шаров, которые, постепенно опускаясь, брызнули по всем направлениям. Казалось, они что-то ищут.
Лес затих. Все лесные звуки словно затаили дыхание. Я чувствовал, как жмутся к ногам собаки. Они тоже молчали, но каждая мышца их тел была напряжена, шерсть стояла дыбом, а глаза, устремленные на опускающиеся огни, остекленели от ужаса.
Я повернулся к Андерсону. Он тоже, смотрел на север, где снова поднялся луч.
— Это не может быть простым северным сиянием, — сказал я, почти не шевеля губами. Горло у меня пересохло, как будто Лао Цзай насыпал мне в рот свой порошок страха.
— Во всяком случае я такого не видел, — ответил Андерсон так же тихо. — И кто слышал о северном сиянии в это время года?
Он высказал мою собственную мысль.
— Мне почему-то кажется, что там идет охота, — сказал он, — какая-то нечестивая охота… и хорошо, что мы от нее далеко.
— Каждый раз, как поднимается свет, гора будто движется, — сказал я. — Что она отталкивает, Старр? Она заставляет меня думать о замороженной облачной руке, которую Шан Надур установил перед Воротами Призраков, чтобы удержать их в логове, высеченном для них Эблисом.
Он поднял ладонь, прислушиваясь.
С севера, высоко над головой донесся шепот. Не шорох северного сияния, а шепот. Он напоминал призрачный ветер, дувший во времена сотворения мира в листве древних деревьев, укрывавших Лилит. В этом шепоте слышалось требование. Он был нетерпелив. Призывал кого-то туда, где находился источник света. Он жаждал. В нем была неумолимая настойчивость. Он касался сердца тысячью холодных пальцев, наполнял страстным желанием бежать вперед и смешаться со светом. Наверно, так чувствовал себя Одиссей, привязанный к мачте, внимая хрустально сладкому пению сирен.
Шепот становился громче.
— Что с собаками? — воскликнул Андерсон. — Ты только посмотри на них!
Лайки с воем устремились к столбу света. Мы только смотрели, как они исчезают за деревьями. Вой скоро стих, и вновь воцарилась тишина, прерываемая только настойчивым шепотом наверху.
Поляна, на которой мы остановились, выходила как раз на север. Мы ушли, вероятно, на триста миль от первого большого поворота Коскоквима к Юкону. Это абсолютно дикая местность. Мы вышли из Даусона в начале весны в поисках пяти вершин, за которыми, как говорил нам знахарь атабасков, золото выходит из земли густо, как замазка сквозь сжатые пальцы. Никто из индейцев не согласился идти с нами. Земля вокруг горы Руки проклята, сказали они. Мы увидели вершины накануне, они слабо вырисовывались на фоне пульсирующего света. А теперь мы увидели и свет.
Андерсон застыл. Сквозь шепот донесся странный топот и шорох. Как будто к нам подбирается небольшой медведь. Я бросил в костер охапку дров и, когда поднялось пламя, увидел, как что-то ползет сквозь кусты. Двигалось оно на четвереньках, но на медведя не похоже. В голове промелькнуло — словно ребенок, карабкающийся вверх по лестнице. Вдруг передние лапы поднялись. Нелепо и одновременно страшно. Существо приближалось. Мы потянулись к оружию… и опустили руки. Неожиданно мы поняли, что к нам ползет человек. Да, это был человек. Все также на четвереньках он приблизился к костру. Остановился.
— Я в безопасности, — прошептал он голосом, который тут же эхом повторил шепот над головой. — Здесь я в безопасности. Они не могут выбраться за пределы голубого… Не могут схватить вас, если вы сами не придете к ним…
Он повалился на бок. Мы подбежали к нему. Андерсон наклонился.
— Боже милостивый! — воскликнул он. — Фрэнк, ты только посмотри на это!
Он указал на руки. Они были обмотаны лоскутками толстого свитера. Сами руки напоминали обрубки. Пальцы изогнулись и впились в ладони. Плоть на них стерлась до кости. Они похожи были на ноги маленького черного слона! Я быстро осмотрел его целиком. Вокруг пояса толстая полоска из желтого металла. От нее отходит цепь в десяток звеньев, цепь тоже металлическая, но металл белый, блестящий.
— Кто он? Откуда? — спросил Андерсон. — Посмотри, он уснул, но даже во сне пытается ползти, подтягивает руки и ноги. Боже милосердный!
Да, наш гость крепко спал, но его руки и ноги продолжали двигаться. Руки и ноги двигались независимо от неподвижного тела. Это было ужасно! Движения семафора. Если вы когда-нибудь видели, как поднимается и опускается семафор, вы поймете, что я имею в виду.
И вдруг шепот над головой стих. Огненный столб погас и больше не появлялся. Ползущий человек застыл. Темнота начала рассасываться. Рассвет после короткой летней ночи Аляски. Андерсон потер глаза и повернул ко мне свое осунувшееся лицо.