Что бы ты ни думал о себе: «я могу» или «я не могу»,
– в любом случае ты окажешься прав.
Генри Форд
АФИША
8 января 2007 г.
Мама долго не брала трубку. Наконец отозвалась:
– Ну дайте штаны-то надеть!
Обычно связь между Нижним Новгородом и Голливудом отличная, но на этот раз я едва понимала, что она говорит. Впрочем, набор вопросов у мамы стандартный: «Как здоровье?», «Что ты кушаешь?» и «А мы с отцом поругались, представляешь?»
Я ответила что положено и перешла к основной части:
– Мам, а у меня новый парень. Вернее, дяденька.
Мама была в шоке.
– Откуда?
– Он адвокат…
– Твой? Ты еще что-то натворила? Ох, лучше бы в тебя судья влюбился – оно б надежнее было.
Мама всегда боится, что я влипну в какую-нибудь историю. Это еще с детства пошло. Помню, она привела меня, шестилетнюю, в парикмахерскую:
– Какую мы хотим прическу? – спросила тетя с ножницами.
Я достала юбилейный рубль с изображением Ленина.
– Как у него!
Парикмахерше сделалось дурно.
Я была непростым ребенком. Кто после ссоры с бабушкой поехал в морг и попросил сторожа позвонить ей и сказать, где я нахожусь?
Кто доводил Татьяну Юрьевну – прекрасную женщину и педагога? Она утверждала, что я пишу как курица лапой.
– Неправда ваша! – спорила я. – Хотите докажу?
И доставала из портфеля желтую куриную ногу.
Маме было сложно поверить в то, что нормальный принц способен влюбиться в перезревшую красотку – к тому же с тремя с половиной разводами за плечами.
– Неужели его не смущает твое прошлое? – спросила она.
– Подумаешь! У меня было всего четыре ошибки молодости, а у некоторых – по восемь-девять.
– И он ходит к тебе на свидания?
– Почти каждый день.
– Странный какой… У него ж небось работа, дела… Ты сама-то его любишь?
– Ага.
– За что?
– За фантазию.
Это правда. Пол думает о людях лучше, чем они того заслуживают. Он работает в фирме, специализирующейся на голливудских звездах. Звезды, как известно, состоят из газа, причем не очень приятного, а Пол этого не замечает: у него все хорошие.
– Он полюбил меня за болтливость, – нахвасталась я. – Говорит, что меня очень интересно слушать.
– Доча! Так он не адвокат! – испугалась мама. – Он следователь! Его специально к тебе подослали, чтобы ты ему про своих сокамерниц рассказывала! А я-то думаю: кто это тебе из тюрьмы разрешил звонить? Что он тебе пообещал? Условно-досрочное?
Я медленно положила трубку. Это была не моя мама.
А моя мама выслушала новость спокойно:
– Запомни одно, – сказала она, – большинству людей нужна не сама любовь, а символы любви – кому норковая шуба, кому секс по субботам. Так вот – не следуйте за большинством, и все у вас будет нормально.
ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ
9 января 2007 г.
Меня зовут Мардж Тенш. Мне 41 год – время собирать камни и складывать их за пазуху.
Я оглядываюсь назад – эмиграция в Америку, свое литературное агентство, мопс Ронский-Понский – нечто среднее между домашним любимцем и домашним паразитом.
Полжизни проведено замужем: что ни супруг, то личность: Трус, Балбес, Бывалый и д'Ар-таньян.
Первый, Димочка Кегельбан, все страдал от несправедливости – с какой стати он должен кормить и оберегать жену? Он что – рыжий, что ли? Став голубым, Дима навсегда избавился от этой проблемы.
Второй муж, Лука, был военным фотокорреспондентом. Ему жизнь была не мила, если он чего-нибудь не штурмовал – за это я его разлюбила. Луку грохнули в Багдаде – при исполнении служебных обязанностей. Так из бывшей жены я стала бывшей вдовой.
Третий муж, Макс, оказался нефтяным вице-королем. Сначала нам было весело, а потом мы друг другу надоели.
Четвертого, Зэка, привел режиссер Кевин – моя большая внебрачная любовь. Он утверждал, что Зэк – будущий секс-символ Голливуда, и потому его надо хватать, пока дают. Мы с мальчиком поженились, и в результате ему досталась грин-карта, мне – двадцатилетний супруг, а Кевину досталось по рогам.
Зэк учил меня жизни, а я помогала ему материально – у нас была почти любовь. Но тут появился Пол, и теперь мы каждый день изменяем моему мужу. Впрочем, Зэку наплевать – он давно сбежал от меня. Говорят, у него все хорошо: он без пяти минут звезда…
– Точно. Самая недалекая из них, – ерничает Пол.
Зэк – единственный человек, которого он терпеть не может.
Сначала я жаловалась на судьбу втихомолку, а потом решила, что люди должны знать о моих страданиях. Завела дневник в «Живом журнале» и все всем растрепала. Откровенничать я могла сколько угодно: никто из моих героев все равно по-русски не читает. Разве что мама да сестра. Но Леля не признает моего творчества по техническим причинам – от него совесть просыпается. А маме можно доверять: она по-английски знает только «fuck you».
Я думала, что пишу либретто мыльной оперы, а оказалось – книгу. Отправила ее в издательство «Олимп». Женя Ларина, редактор, посмотрела: «Берем. Срочно пишите второй том».
Я пишу. Тема у меня благодатная – учебник жизни. А учебники, как известно, – самый ходовой товар. Я даже аннотацию для второго тома придумала:
ДАНО:
Литературный агент Мардж Тенш – 1 шт.
Адвокат Пол Вардлоу – 1 шт.
Историческая встреча – 1 шт.
Доисторические тараканы в башке – 2х
НАЙТИ: Что из этого получится.
Решение обещает быть любопытным, учитывая, что по математике у меня стоял «трояк», а с логикой я не то что на «вы», а на «ваше величество».
