Глава 1
ДИКИЕ ПРОИСШЕСТВИЯ
— «Как бы вы определили слово „дикий“? Первобытный, затем странный, причудливый. Нет, оно значит и кое-что еще. Скрытый намек на нечто страшное, даже трагическое».
Сергей Мещерский отложил томик Конан Доила, из которого только что процитировал диалог Холмса с доктором Ватсоном. Взглянул на Катю, пожал плечами. «Дикий» — это словечко Катя повторила, наверное, уже раз десять. И в ее толковании, как и в толковании гениального сыщика с Бейкер-стрит, оно приобретало совершенно особенное значение.
Был душный июльский вечер. В Москве стояла редкая жара, столбик термометра даже в тени переваливал за тридцать. А здесь, в квартире Мещерского на Яузе, в комнате, вместо обоев обклеенной географическими картами, надсаживался из последних сил старенький кондиционер.
Еще утром, собираясь на работу, Вадим Кравченко задумчиво намекнул Кате, что очень неплохо было бы навестить вечерком Серегу. Мещерский с некоторых пор пребывал в похоронном настроении. И тому, как догадывалась умная Катя, было несколько причин.
Во-первых, дела в турфирме «Столичный географический клуб», в которой вот уже сколько лет работал Мещерский, шли в связи с кризисом из рук вон плохо. Во-вторых, у него вот уж неделю ныл коренной зуб, который он из чисто детского ужаса перед зубным врачом наотрез отказывался лечить. А в-третьих, у Сереги щемило сердце.
Катя знала источник этой сердечной боли. Все началось с той их с Вадькой поездки в Сортавалу, где Мещерский, как выражался Кравченко, «жестоко врезался в одну гражданку и утратил последние иллюзии». Женщина было много, много старше Мещерского. Она была талантлива и знаменита. И она умерла. С тех пор прошло уже более года. Но каждый раз, когда Мещерский слышал ее голос по радио — она была оперной певицей, — он становился похож на человека, которого переехал катафалк.
Очередной приступ острой Серегиной хандры Кравченко предложил лечить «по-нашему, по-бразильски»: вместе с Катей он привез другу в утешение пива, мороженых креветок и пакет страшненькой сушеной рыбки, которую они с Мещерским отчего-то называли «живопырка».
Подливая приятелю пива, Кравченко терпеливо ждал, когда же у того, несмотря на ноющие зуб и сердце, просветлеет душа. Катя же… Они оба сразу заметили: несмотря на весь ее участливый, заботливый тон, она где-то очень далеко. О чем-то думает. И хоть молчит (что крайне на нее не похоже), но вся так и лучится любопытством, азартом, досадой и…
— Дикость какая, надо же!
Она произнесла это, обращаясь к пестрой карте Африки на стене, и повторила:
— Нет, ну надо же, какая дикость…
Приятели переглянулись, и Мещерский, пересиливая себя, робко спросил:
— Ну, что нового на работе. Катюш?
За Катю ответил Кравченко: мол, извела меня жена, совсем источила, как ржа железо. А все от скуки, потому что вот уже месяц вымучивает из себя для ученого юридического журнала статью о результатах исследований, проводимых на базе Академии МВД, о проблемах виктимного поведения потерпевших в случаях… Короче — со скуки удавиться.
— Ребята, я потеряла день, — перебила его Катя, — пока я копаюсь в библиотеке, у нас такие дикие вещи творятся!
Мещерский вздохнул: Катя в своем амплуа. Дикие происшествия в Подмосковье. Аршинный газетный заголовок. Он хотел было горько усмехнуться, но тут встретился с ней взглядом.
— Не сиди как сыч, — сказала она, — и хватит столько дуть холодного пива. Вот раздует флюс — узнаешь. — Она жалостливо погладила щеку Мещерского. — Я же говорила вам: дикие вещи, просто ужас!
Вот тут-то Мещерский встал и отошел к книжному шкафу. Слова великого сыщика с Бейкер-стрит, памятные с самого детства, были тут как нельзя более уместны. Кате цитата понравилась. Потому что отражала суть случившегося.
Из трех весьма необычных происшествий истекших суток больше всего, конечно, Катю насторожило и встревожило сообщение о кладбище. Да, такого она что-то не припомнит. Кажется, прежде такого в Подмосковье не случалось. И надо же, какое совпадение, что все это: и «дикое происшествие» на Нижне-Мячниковском кладбище, и убийство на двадцать третьем километре, и странный, почти фарсовый случай в Стрельне — произошло в одни и те же сутки с интервалом в несколько часов. Вот и ломай теперь голову, куда завтра помчаться ей, сотруднице Пресс-центра областного ГУВД, с чего начать, чтобы, не дай бог, не упустить что интересное. Впрочем, летом всегда так — то тоска зеленая, ни одного серьезного, стоящего дела, одна бытовуха, а то вдруг — ба-бах!
— Сережка, представляешь.., а, да ты не представляешь ничего… Послушай… В Стрельне, это за МКАД, у Мытищ, где оптовая ярмарка знаменитая, ее все по телевизору рекламируют.., знаешь, кто там, оказывается, водится? — выпалила Катя.
— Призрак обманутого потребителя?
— Я серьезно! Там водятся львы!
— Ты это серьезно, Катюша?
Кравченко, слушавший этот диалог, собрал пустые стаканы, бутылки и понес на кухню, отчего-то при этом пританцовывая некое подобие неуклюжей ламбады. «Дурачки, — подумала Катя, следя за его выкрутасами и за ласково-грустно-снисходительно улыбающимся ей Мещерским, — боже, какие же дурачки!»
