Антипов Евгений
Завещание Ленина, яд Сталина.
(Тухачевский и другие шпионы империализма)
В телевизионном расследовании «После смерти» («5-й канал Санкт-Петербург») среди прочих причин ленинского ухода в мир вульгарного идеализма рассматривался и сталинский яд. Лев Лурье с каким-то подозрительным задором рассказал о том, что Ленин Сталину не доверял, даже боялся. И вообще Сталин хамил Наденьке, вследствие чего у Ленина со Сталиным возникло глубокое недопонимание и непреодолимый конфликт. А как результат — отравление вождя и расчищенный путь наверх, к власти. Для убедительности таких утверждений было помянуто и политическое завещание Ильича. Странно только, что историк Лурье даже не оговорился, что в качестве источника ядовитой версии взяты воспоминания Троцкого, написанные им в период изгнания в ажиотаже информационной войны со Сталиным. Но дымов без огней не бывает, как не бывает и политической жизни без яда.
Яд был.
Точнее, была тема яда. Ее озвучил Ильич после первого инсульта: неправильно, товарищи, получится, если мировой пролетариат запомнит своего вождя в таком мелкобуржуазном виде. И все. Потом Ильич оклемался и эффектных фраз более не произносил. Не произносил и после второго инсульта. Зато после третьего инсульта, когда стало ясно, что дело швах, он все же обратился к Сталину с просьбой дать ему беспощадного яду.
Странно только, почему — к Сталину, а не, допустим, к Наденьке. Сталин тогда в лидирующую пятерку не входил, и по ранжиру ему вождей травить не полагалось. Если ж это был знак полного доверия, типа Сократ просит Алкивиада поднести чашу, тогда должен наличествовать фактор беззаветной дружбы, а нам говорят «не доверял и боялся». Так что разобрались бы сами для начала, прежде чем в эфир выходить.
А разобраться есть в чем.
Во-первых, насчет яда к Сталину обращается не сам Владимир Ильич, а Надежда Константиновна — надежный друг, стойкий соратник по борьбе и верная жена. Но обращается кулуарно. Сталин же поступил очень благородно: вынес ее предложение на обсуждение ЦК. Тем более что проверить достоверность инициативы невозможно — Ленин совсем никакой, переспросить не получится, а жена Сталина Светлана почему-то вдруг оказалась лишена статуса ленинского секретаря. Наверное, за дебош и аморалку. Воспользовавшись ее отсутствием, Ленин и надиктовывает Наденьке политическое завещание, хотя по амбулаторным записям вождь способен лишь улыбаться да пускать пузыри, температура-стул в норме.
Кстати, если присмотреться к ленинско-сталинскому конфликту того периода, то окажется, что он генерируется одним источником, — ведь и о хамстве Сталина лежачий Ленин знает только со слов Крупской. Но разве есть основания для недоверия Наденьке, не может же она быть из шайки Троцкого?
А почему, собственно, не может? За 1923–1926 год Наденька четырежды, как уж на сковородке, меняет свои воспоминания относительно ленинских взглядов периода его полураспада. И что вообще, кроме пионерии, известно про эту базедову бабусю?
Известно, что в ключевые моменты троцко-ленинского противостояния она успешно спасала политическую судьбу Троцкого…
Благодаря мемуарной активности Троцкого да Хрущева и для простоты усвоения курса по истории СССР всю агрессию, все внутрипартийные убийства приписали Сталину, папочку захлопнули и поставили на полку. Но ведь так не бывает, чтобы уж все. Это что же: тысячи прожженных партийцев, которые банки брали, от наружки уходили, сидят смирно, про социализм грезят и не замечают, как одинокий Сталин по рядам ходит — и ледорубом их, ледорубом? В конце концов, Россия тогда была хоть и социалистическим государством, а все-таки правовым. И сколь бы ни был лидер решительным и страшным, а проголосует безликое большинство, да и снимут за уклонение и ревизионизм. Для советского лидера партийная этика — это вексель на политическое долгожительство. Ну, если только не ДТП. Поэтому политики, как и крокодилы, в одиночку выжить не могут. У них должна быть своя команда, это закон джунглей.
И если Крупская от имени Ленина обратилась за ядом к Сталину, значит, теоретически Сталин мог откликнуться на ленинский зов. Значит, несмотря на «недоверие и боязнь», они были из одной обоймы?
И еще как были. Только на Сталина Ленин и мог положиться: исполнительный, основательный, никого не расталкивает. А главное — дальше Сибири не выезжал. И уж точно в теневые игры с Западом не играет, искренне верит в социальную справедливость, — сын сапожника, одним словом. А у других-то — и Ленин это знал прекрасно — рыло в пуху и в перьях. Как партийный игрок Сталин был не рисковый, приземленный какой-то: все по уставу да по уставу.
Если ориентироваться на глаз, представителей троцкистской обоймы определить очень легко: их разоблаченные лица зафиксированы в кадрах кинохроники, в то время как Вышинский зачитывает звонкие пункты приговора. Людей из сталинской обоймы определить несколько сложнее, но все равно можно и на глаз: если кто-то умирал от аппендицита или при странных обстоятельствах, это, вероятнее всего, сподвижник Сталина.
Смерть Фрунзе во время ненужной операции вешают на Сталина, а между тем вакансия председателя РВС открывалась вовсе не сталинцу Ворошилову, а как раз троцкисту Лашевичу, которого пришлось потом методично-методично отодвигать.
