Глава 1
Служба начинается с прописки
Не стреляйте в офицера флота, он еще не утонул
Когда выпускник военно-морского училища приходил служить на флот, он проходил обряд инициации, который существовал в те времена, когда я впервые ступил на палубу боевого корабля. Это называлось «прописка» или «допуск к столу».
Моряки пьют по широте
Не успел я обжиться в каюте, как раздался телефонный звонок. Состоялся короткий диалог. Я представился как положено:
– Командир электронавигационной группы лейтенант Черных. Слушаю вас.
– Чудак ты, лейтенант (слово, понятное дело, было другое, но созвучное).
– А кто говорит?
– Да все говорят!
В общем, как выяснилось, это была стандартная шутка старослужащих матросов-годков. Ничего себе, думаю, начало!
После обеда ко мне подошел незнакомый капитан-лейтенант в лоснящемся кителе, заговорщицки отвел меня под руку в сторону и сказал:
– Слушай, лейтенант. Прописаться бы надо.
– Это как?
– После ужина узнаешь, – успокоил меня каплей.
Вообще-то воинские звания на флоте отличаются от общевойсковых, начиная с капитана. Получается так: лейтенанта получил – лей, потом старлей, потом каплей (то ли капать, то ли лить), потом каптри (три капли), потом капдва (две капли), потом капраз (одна капля), потом отмирал (в смысле – адмирал).
Так и выходит, чем выше звание, тем меньше пьешь. Здоровье-то не позволяет!
После ужина ко мне подошел теперь уже знакомый каплей и пригласил пройти с ним переговорить. В двухместной каюте были еще трое: старлей, каплей и капитан медслужбы. Диалог был коротким:
– Вась, ты что будешь?
– Я, как обычно, шесть пива. Ты же знаешь, мне больше ничего нельзя.
– А ты, Петь?
– Я? Портюшу, «Три топора». Лучше две.
– Понял, лейтенант? Запоминай. Ну, и нам с Иванычем по бутылке водки. Запомнил? Все, давай, стекляшка до восьми работает, не опоздай. Сбор здесь же, после отбоя.
Когда я выходил из каюты, мне сунули в руки толстый пустой, похожий на бухгалтерский портфель необъятной вместимости. «Заботливые», – подумал я. Пошел, отпросился сходить на полчаса в город у командира своей боевой части. Получив добро, спешно побежал в стекляшку, где продавалось все вышеуказанное. Купил все, как заказывали. Доставил на борт. Не успел донести до каюты, подходит старлей, забирает баул и напоминает вполголоса: «Там же, после отбоя».
Отбой. Пересчитал своих бойцов по головам. Вроде все на месте. Иду в назначенное место. Захожу, те же лица. Знакомимся.
– Иваныч, командир ЗРБ (зенитная ракетная батарея).
Жмем друг другу руки.
– Петр Иннокентьевич, начмед (начальник медицинской службы, он же док), можно просто Петя.
Жмем друг другу руки.
– Василий Васильевич, командир группы РЭБ (радиоэлектронной борьбы).
Жмем руки.
– Сергей Геннадьевич, командир дивизиона связи.
Дружественное рукопожатие.
Через пару минут стук в дверь, входит вестовой кают-компании, вносит полный противень жареной картошки, исчезает так же мгновенно, как возник. Противень стоит на столе, опираясь на четыре «Записные книжки офицера», подложенные по углам. Вокруг появляются консервы из доппайка: рыба в масле, рыба в томате, тушенка. В небольшой кастрюле нарезанные вместе соленые помидоры и огурцы, приправленные репчатым луком и постным маслом. На глубокой тарелке нарезанный горкой хлеб.
Никаких рюмок, только чайные стаканы. Открыли бутылки, пробки – сразу в иллюминатор. Каждый налил себе соответствующий напиток. Я себе пока ничего не наливаю, жду. Слово берет Сергей Геннадьевич:
– Пьянству бой! Так выпьем перед боем! – начинает он.
В ярких, поэтических выражениях описывает, что на флот поступила свежая кровь, новые силы, достойная смена, надежда Родины. Заканчивает:
– Мы все пропьем, но флот не опозорим. Мы все пропьем, но флот не осрамим!
Все выпивают. А я-то – нет! Тут начмед Петя вносит деловое предложение:
– А тебе, Серега, надо причаститься по старой традиции.
Подходит к умывальнику, вынимает из крепления графин. Наливает на три пальца содержимого и протягивает мне.
– Пей на выдохе, – говорит. – А то носом пойдет.
Я двумя пальцами беру стакан и на выдохе вливаю в себя жидкость. Ощущение, надо сказать, новое. Как порошок молотого перца в себя насыпал. Иваныч протягивает мне стакан запить. А там тоже… спирт! Горло сжег сразу.
Ну, хоть удержал, носом не пошло. «Вообще-то дурацкая шутка», – подумал я.
– Молодец Серега. Наш человек! Далеко пойдешь, – сказал кто-то.
После такого комментария сели закусывать. Голова поплыла, как в тумане. В горло ничего не лезет, говорить не могу. Сплошное сипение. Слушаю только:
– Шило называется шилом не от того, что «уколоться и забыться», а от того, что если у тебя есть шило, все об этом знают. Шила в мешке не утаишь! – разглагольствовал Иваныч.
– Надо достать прибор – шило давай. Надо списать прибор – опять шило давай. Все знают, у кого можно занять, ежели день рождения или какой другой праздник. Девочкам разводят послабже, моряки пьют по широте. Широта столицы Северного флота – 69 градусов и 5 минут. У нас на рынке за поллитровку шила тебе полтора кило клюквы или брусники отвесят, – наставлял бывалый офицер.
Я постепенно «поплыл». Откланялся как мог. Начмед проводил меня до койки. В сон провалился сразу. Утром сухость во рту ужасная. Голос, правда, прорезался. Выпил полстакана водички и вдруг ощутил в желудке жжение и накат легкого тепла, как будто опрокинул рюмочку. Голова просветлела.
