Данная работа представляет собой синтез ранее опубликованных автором монографий, статей и иных материалов по западноберлинской проблематике 1963–1969 гг[1]. За ее скобки вынесены вопросы становления и развития двусторонних отношений между СССР и Западным Берлином, оценки советской дипломатией социально-экономического положения в Западном Берлине, а также внутриполитического положения в городе. Основное внимание автор сосредоточил на метаморфозе советской политики в отношении Западного Берлина — от концепции «вольного города» до тезиса о «самостоятельной политической единице» Западный Берлин, а затем и согласия начать четырехсторонние переговоры по Западному Берлину.
Вопрос о Западном Берлине длительное время занимал важное место в международных отношениях. После Второй мировой войны через германскую столицу проходила передовая фронта «холодной войны». Первый берлинский кризис 1948–1949 гг. впервые после 1945 г. заставил и общественность, и политиков многих стран мира заговорить о возможности и даже угрозе Третьей мировой войны. Второй берлинский кризис 1958–1962 гг. тоже стал серьезным испытанием для всего мира. В разгар кризиса, летом 1961 г., казалось, что вот-вот замолчат дипломаты и заговорят пушки.
Заявление Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г. о том, что при определенных условиях СССР не будет настаивать на заключении германского мирного договора до истечения 1961 г. не означало, что второй берлинский кризис завершился.
Он всего лишь вступил в новую, менее острую фазу своего развития. В 1962 г. обстановка в Берлине и вокруг него оставалась напряженной. Советские руководители неоднократно заявляли о необходимости германского мирного урегулирования и «нормализации на его основе» положения в Западном Берлине. Каждое такое заявление вызывало новую волну беспокойства и тревоги на Западе и реанимировало берлинский кризис.
Обстановка принципиально изменилась после завершения карибского кризиса 1962 г. Советское руководство связывало ситуацию вокруг Кубы с положением в Берлине. С учетом того, что главная цель СССР и ГДР — пресечение бегства восточных немцев в Западный Берлин — была достигнута, и, принимая во внимание компромисс с Соединенными Штатами по Кубе, советское руководство фактически отступило от требований о мирном договоре и «вольном городе» Западный Берлин. Об этом свидетельствовало выступление Хрущева на VI съезде СЕПГ в январе 1963 г. С нашей точки зрения, именно эти события и знаменовали собой завершение второго берлинского кризиса. Правда, о прекращении кризиса никто и никогда не объявлял, а процесс разрядки напряженности вокруг Берлина имел прерывистый характер и проходил медленно.
Отход от проекта «вольного города» не мог быть быстрым. О том, что этот проект похоронен, не мог заявить ни Хрущев, ни какой-либо другой советский руководитель. Нужно было медленно и незаметно отходить от него, все реже упоминания о нем в публичных высказываниях и в средствах массовой информации. От советской дипломатии требовалось виртуозная игра: нужно было сохранить свое лицо и ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы у международного общественного мнения сложилось впечатление, будто СССР потерял в Берлине серьезное внешнеполитическое поражение.
Кроме того, требовалось время, чтобы разработать новую концепцию, которая заменила бы проект «вольного горда». Эта новая концепция, согласно которой Западный Берлин представляет собой «самостоятельную политическую единицу», разрабатывалась и «вводилась в обращение» синхронно с отходом от проекта «вольного города». Представляется, что доработка концепции завершилась весной 1964 г. В международно-правовом плане она была зафиксирована в Договоре о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве между СССР и ГДР от 12 июня 1964 г.
С изменением концепции изменился и стратегический курс СССР в отношении Западного Берлина. Теперь он был направлен не против присутствия западных держав в городе, а против акций ФГ по дальнейшему вовлечению Западного Берлина в финансово-экономическую, политическую и правовую систему Федеративной Республики.
Вместе с тем менялись и составные части советской политики в Берлине, ее приоритеты, акценты и особенности. В частности, определенные новации появились в контактах по берлинской проблематике с западными державами. В непростом процессе выработки согласованной между СССР и ГДР позиции по Западному Берлину тоже было немало нового.
Руководство ГДР в большинстве случаев занимало по западноберлинскому вопросу более жесткие позиции, чем руководство СССР. Советская дипломатия хорошо понимала, что и во второй половине 1960-х гг. Западный Берлин играл в повседневной жизни ГДР несравненно более важную, причем отрицательную, роль, чем в жизни СССР. Радио- и телепередачи из Западного Берлина принимались почти на всей территории ГДР. Их воздействие на умонастроения восточно-германских граждан было весьма значительным. Поэтому требование о «прекращении подрывной деятельности» из Западного Берлина имело для ГДР жизненно важное значение. Перед советской дипломатией стояла непростая задача: определяя общую направленность политики СССР и ГДР в берлинских делах, удерживать «немецких друзей» от наиболее резких шагов и действий, которые могли бы еще больше накалить обстановку вокруг Западного Берлина.
