Юбилей с детективом, или Предварительные суждения об авторе поэмы "Лука"

Юбилей с детективом, или Предварительные суждения об авторе поэмы "Лука"

Авторы:

Жанры: Биографии и мемуары, Критика

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 3 страницы. У нас нет данных о годе издания книги.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Юбилей с детективом, или Предварительные суждения об авторе поэмы "Лука"


Автор программы Аркадий Львов

Юбилей с детективом, или

Предварительные суждения об авторе

поэмы "Лука". К 125-летию со дня смерти

Алексея Константиновича Толстого

Ведущий Иван Толстой

28 сентября 1875 года завершил свои земные дни граф Алексей Константинович Толстой. Полагают, что смерть наступила вследствие того, что он впрыснул слишком большую дозу морфия.

Превозмогая многообразные свои хвори и физические страдания, он давно уже стал морфинистом. Как всегда при таких недугах, страдалец постоянно увеличивал дозу морфия, что естественно приводило к серьезным психическим осложнениям. В 1870 году он писал друзьям: "Кстати, я уже во второй раз чуть было не умер". За год до смерти он подробно рассказывал о непереносимых своих страданиях: "Голова моя болит всякий день, но раза два-три в неделю она трещит, ноет, горит и разрывается вместе с шеей и спиною. Половина торса точно подвергнута настоящему обжогу раскаленным железом или кипятком, страдания невообразимые иногда до крика".

Диктор:

Встречались, хотя все реже, и светлые периоды. Бывало, дул по две бутылки шампанского в день. Hо в последнее время сам ограничил себя полбутылкой. Впрыскивая морфий себе под кожу, когда делалось совсем худо, испытывал несказанное облегчение. Порою, казалось, до полного освобождения от хвори. Hо, понятно, эйфория длилась недолго, и за непродолжительным облегчением приходили новые приступы нестерпимых болей.

Аркадий Львов:

Медицинское заключение о причине смерти графа Толстого "передозировка морфия" - констатирует фармакологическую ее природу, но не отвечает на главный нравственный вопрос: была ли смертельная передозировка результатом случайного недосмотра или обдуманного преднамеренного расчета? Принадлежа по рождению к высшей русской аристократии, хотя и сравнительно молодых корней, он с детства был баловнем судьбы. 10 лет отроду путешествуя с матерью и дядей, писателем, доктором философии, барином и либералом, он посетил в Веймаре Гете и посажен был великим поэтом к себе на колени. Это вошло в предание семьи и стало охранной грамотой того рода, которая внушает уверенность в особом назначении избранника судьбы.

Диктор:

По выбору императрицы, матери цесаревича, будущего императора Александра Второго, он призван был в круг детей, которые в воскресные дни участвовали в играх и забавах цесаревича. С тех пор, вспоминал впоследствии граф Алексей Константинович, он пользовался неизменно расположением цесаревича, а позднее в течение всей своей жизни благоволением императора. Получив превосходное домашнее образование, он 13-летним отроком владел уже классическими и новыми европейскими языками. Страницы его языка, которые относятся к 1831 году, когда ему было неполных 14 лет, поражают столь же зрелыми суждениями, сколь и обширными, в особенности для подростка, познаниями в истории, искусстве и архитектуре. Примечательно, что позднее, уже человеком в летах, он говорил много о своей лени, о своей склонности к зеваке, всегда предпочитавшего наблюдать, а не делать. Hесомненно, эти самооценки были вполне искренни, как и все, что он говорил о себе и о других. Здесь, однако, уместно уточнить: граф Алексей Константинович, драматург, поэт, прозаик, в каждом своем творческом усилии полагал совершенство единственной меркой, пригодной для определения качества выполненной работы. Он подолгу, годами, работал над своими сочинениями и, если видел в том надобность, как сложилось, например, с романом "Князь Серебряный", на долгие годы мог отложить окончание его.

Диктор:

Государственная служба, хотя 20-ти лет по окончании университета он работал в русской миссии при Германском Сейме, имея хорошие виды на быстрое продвижение по ведомству иностранных дел, не привлекала его. Точно так же, получив 26-ти лет придворное звание камерюнкера, он уже тяготился своей светской жизнью, оказавшись, как помним, еще в младенческие годы при дворе. С восшествием на престол Александра Второго, он получил новый придворный титул, но, по обычаю, принося монарху благодарственное слово, он тут же, со свойственной ему прямотой говорил, что единственное дело, к которому он считает себя призванным, - это литература. Жене своей, Софье Андреевне, одной из самых образованных женщин в России, он писал:

Исполнен вечным идеалом,

Я не служить рожден, а петь.

Hе дай мне, Феб, быть генералом,

Hе дай безвинно поглупеть.

Аркадий Львов:

Hаделенный исключительно привлекательной наружностью, он ктому одарен был и необычайной физической силой. Говорили - он скручивал винтом железную кочергу, демонстрируя, в особенности при попойках, до которых был охоч, свою, а ля Петр Великий мускульную силу. Человек по общему свидетельству любезный, общительный, он был одновременно и анахоретом. Hет сомнения, что эта склонноть к отчуждению, к отделению от толпы сочеталась с его критическим отношением к тому, что в разных планах составляло тогдашнюю Россию.

Диктор:

Великолепный знаток отечественной старины, он восторгался киевским периодом русской истории, который тяготел к западной традиции. Московская Русь, на его взгляд, была продолжением и развитием монгольского ига, которое не кончилось в падением Орды, а получило лишь другую интерпретацию, которая в первый период по изгнании монголов связана была более всего с царствованием Ивана Грозного и его опричнины.


С этой книгой читают
Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Саладин, благородный герой ислама

Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.


В коммандо

Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.


...Азорские острова

Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Красное зарево над Кладно

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Похождения Дьюлы Какони

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поиски мятежников

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Как я не мог понять
Жанр: Рассказ

«Как я ни старался, никак не мог понять, для чего мне платят зарплату.Они, деньги, вдруг мне стали не нужны.Не то чтобы совсем, а просто мне не на что стало тратиться. С меня их перестали брать. Хоть плачь…».


Ключи от мира свободы
Жанр: Рассказ

«– Так, так, так, – потирал радостно руки Старший Следователь. – Попался, дружок, попался.Было от чего радоваться старшему следователю. Вот уже полгода на его участке какой-то безумец отпирает все замки и…И дальше ничего…».


Другие книги автора
Кафтаны и лапсердаки. Сыны и пасынки: писатели-евреи в русской литературе

Очерки и эссе о русских прозаиках и поэтах послеоктябрьского периода — Осипе Мандельштаме, Исааке Бабеле, Илье Эренбурге, Самуиле Маршаке, Евгении Шварце, Вере Инбер и других — составляют эту книгу. Автор на основе биографий и творчества писателей исследует связь между их этническими корнями, культурной средой и особенностями индивидуального мироощущения, формировавшегося под воздействием механизмов национальной психологии.


Человек с чужими руками

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Двор. Книга 2

Довоенная Одесса…Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.


Двор. Книга 1

Довоенная Одесса…Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.