Я ненавижу таких, как я

Я ненавижу таких, как я

Авторы:

Жанры: Научная фантастика, Самиздат, сетевая литература

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 8 страниц. Год издания книги - 2017.

Странная школа, одинаковые ученики. И лишь один задается вопросом — какого черта тут все такое одинаковое, и почему ему самому в этой школе так неудобно. Но чтобы получить ответы на некоторые вопросы, надо заплатить, и дорого. Этот рассказ не из легких, сразу предупреждаю. Занял второе место на LevelUp на МП.

Читать онлайн Я ненавижу таких, как я


А день начинается так хорошо.

Изумрудом бушует май. Плещет в лицо ласковым светом вялое с утра солнце. За спиной перешептываются сосны, спешит по белоснежной плитке сухой листик, погоняемый ветром. Задыхается трелью в вышине жаворонок, и неясная тоска подкатывает к горлу смутно знакомыми звуками.

— Рассчитайсь!

— Первый! — крикнули в начале шеренги.

Бред, я и петь не умею, и песен не знаю, но в последнее время то и дело мурлычу что-то под нос, когда никто не видит.

— Четвертый!

Складываю слова в фразы, фразы как бусинки нанизываю на мелодии и сразу их забываю. Выплескиваю из души вместе с тоской, чтобы ненадолго наслаждаться сладостным опустошением.

— Седьмой!

Лишь тогда могу на время смириться с безликой жизнью. Со стерильно-белыми стенами учебного здания.

— Девятый!

С безмолвной толпой учеников. Таких, как я.

— Одиннадцатый!

Таких до последней родинки на одинакового оттенка коже. До последнего стежка на идеально чистой, пахнущей свежестью одежде. Ненормально одинаковые, пустые ярко-синие глаза. Светлые, одинаково постриженные волосы. Меня тошнило от этой одинаковости.

— Пятнадцатый!

И эти люди. Они мелькают между нами подобно теням. Скрывают тела под черными костюмами, а лица — под масками. Наши учителя, наши тренеры, наши врачи. Наши слуги.

— Восемнадцатый! — выкрикнул я.

Всегда немногословны, вежливы и обходительны, как роботы. Другие называли их обслуживающим персоналом. Я с недавнего времени — тюремщиками и палачами.

— Двадцать третий!

Кому, к черту, нужен этот жесткий режим? Эти тренировки? Сказать по правде, я раньше не задумывался и жил себе спокойно. Но уже месяц жрут изнутри сомнения и вопросы.

— Двадцать седьмой.

Потому что не может быть всем ученикам по пятнадцать.

— Тридцатый!

И не могут быть все настолько одинаковыми. Я знал (откуда?) что так не бывает.

— Тридцать второй!

Я знал, что оно ненормально… так наказывать за каждую слабость.

— Тридцать чет…

Голос последнего ученика осекся, сорвавшись на кашель. Боясь пошевелиться, я скосил глаза. Так и есть… значит, не приснились мне капли крови в умывальнике. И на вчерашней тренировке этот придурок ударился гораздо сильнее, чем мы думали.

Тридцать четвертый упал на колени. С уголка его губ медленно потекла струйка крови. Не в первый раз я видел подобное, однако в первый раз мне стало горько и тоскливо. Но что я мог сделать? Только смотреть, как мальчишка с моим лицом тяжело дышит, вздрагивает то ли от боли, то ли от страха, и смертельно бледнеет, когда от шеренги людей в черном отделяется один человек.

Плавным, едва уловимым движением он достал из кобуры пистолет. От оружия отразился луч солнца. Резанул по глазам. Стало дурно. И от собственной беспомощности дурно, и от собственного страха, горьким комком подкатившего к горлу. Дурно.

Золотоволосый мальчишка не шелохнулся. Он все так же стоял на коленях, упирался ладонями в уложенную плиткой землю, и даже головы не поднял, когда отливающее металлом дуло коснулось его волос.

— Готов умереть?

Мальчишка посмотрел на нашего тюремщика со знакомым мне до боли… упрямством? Губы расплылись в улыбке, с подбородка сорвалась и разбилась о белый мрамор ярко-красная капля:

— И ты все равно… убьешь? — с издевкой спросил он.

— Таков был договор.

— Пусть так. Лучше я умру живым… вы никогда не узнаете, кто он.

Что. Он. Говорит?

— Мне очень жаль, — сказал мужчина в черном, посмотрев на нашу шеренгу.

Какого черта ты на нас смотришь, будто извиняешься? Не смей извиняться! Не смей…

— …его трогать!

Крик гулко отразился от стен школы, и раньше, чем до меня дошло, что крик мой, человек в черном опустил пистолет:

— Кто это сказал?

Мне уже не было страшно. Я хотел одного — прекратить этот кошмар, какой ценой, не важно. Я хотел выйти из шеренги, подойти к этому подонку, врезать ему по морде, да от души, а там гори все синим пламенем. Но убивать на моих глазах эта сволочь не будет!

«Не вмешивайся! Прошу…»

В ладонь вцепились ледяные пальцы. Страх в чужом шепоте был заразительным… я застыл на месте, не в силах выдавить из себя и слова.

Не дождавшись ответа, мужчина в черном медленно поднял пистолет. Все так же не спуская взгляда с нашей шеренги, прицелился в тридцать четвертого.

«Не вмешивайся, — едва слышно прохрипел сосед. — Прошу, не вмешивайся!»

На этот раз на меня не подействовало:

«Пусти!»

«Не пущу», — неожиданно холодно ответил он…

… и впился ногтями в мою ладонь, раздирая ее в кровь. Я сдержал невольный крик. На миг показалось, что моя боль разошлась по шеренге волнами, заставив вздрогнуть всех учеников. До единого. Даже того, что был под дулом пистолета.

— Помни о договоре! — крикнул он человеку в черном. — Не смей на них смотреть! Все не смейте!

От удивления слова, рвущиеся наружу, застряли в горле.

Что он несет?

— Продолжишь в том же духе, — кричал обреченный, — и он умрет раньше, чем ты до него доберешься! Обещаю!

— Помню! — холодно ответил человек в черном.

— Стреляй же!

Уже понимая, что не успею, я рванулся из шеренги. Кто-то схватил меня на плечо и дернул, возвращая обратно. Грянул выстрел…


… А время будто остановилось. Потекло медленно, подобно тоскливой песне, продирающейся через внезапно загустевший воздух. «Буду помнить!» — отпустив тяжелую боль на крыльях мелодии, пообещал я. До последней мелочи. Дрожащие пальцы соседа, вцепившиеся в плечо. Площадку, залитую солнечным светом. Обреченный ужас в глазах умирающего. Взвившуюся над деревьями стаю ворон. Веер красных брызг на белоснежной плитке. Все буду помнить. И приказ, пустивший время по стремительно разворачивающейся спирали:


С этой книгой читают
Азы

Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.


Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее

«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.


Дорога к вам

Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.


На Дальней

На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.


На дне океана

С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.


Неопровержимые доказательства

Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.


Древо русской жизни

История успеха — создание самой большой страны в мире некапиталистическими средствами — может стать основой следующего русского чуда, в наступающем мире, где будет нарастать ресурсный кризис, а технологии стремиться к техносингулярности. Статья в тезисно-телеграфическом стиле из сборника «Россия через 30 лет: выжить, или жить?».


Дом на берегу океана

Первая книга дилогии "Приносящий счастье".


Наше всё!
Жанр: Спорт

Эта книга — плод трехлетнего совместного труда Егора Титова и журналиста Алексея Зинина. Это действительно хрестоматия футбольной жизни, точнее, ценные рекомендации на примере жизненного и спортивного опыта многолетнего капитана «Спартака» и сборной России Егора Титова. Футбольная карьера никогда не бывает гладкой. Как не наделать ошибок, не растерять талант, как вырасти в классного футболиста — ответы на эти вопросы дает Егор Титов.


Небеса нашей нежности
Автор: Анна Велозо

Рио-де-Жанейро, 1920-е. Юная Ана Каролина сказочно богата, красива и любима… но вот счастлива ли? Ее жених Энрике хорош собой и обожает ее, но красавица не в силах забыть очаровательного незнакомца, с которым повстречалась однажды в парижском кафе… И когда судьба вновь сталкивает ее с загадочным Антонио, перед девушкой встает непростой выбор: остаться верной слову, данному жениху, или броситься в омут страсти, позабыв обо всем на свете…


Другие книги автора
Горький шоколад

"Только тот, кто любит, может увидеть вас такой. Очень похоже… — продолжила восхищаться официантка, — наверное, он вас очень любит. ". Я вздрогнула, сообразив о чем она, — о листке из блокнота, который сиротливо лежал передо мной на столике. А на нем — знакомое и незнакомое одновременно лицо. Обрамление растрепанных волос, счастливая улыбка, и взгляд… Не бывать у меня такому взгляду! Не дождетесь, мать вашу!


Александр

Рите снятся странные сны: другой мир, другие люди и мужчина, в которого она без памяти влюблена. Но любить мужчину из сна - сумасшествие, поэтому героиня обращается со своей проблемой к психологу. После этого и начинаются неприятности: психолог слишком уж интересуется видениями Риты и начинает вести себя странно. Полная версия первой части. Просьба для читателей - если прочитали хотя бы часть текста, то оставьте комментарий. Автору важно ваше мнение.


Его выбор

Его любовь спасает всех: холодного мальчишку-оборотня, обиженного на людей сына бога, безумного вождя Виссавии. Но путь к спасению тернист, болезнен и выдержит его далеко не каждый. Тем более, что невольный спаситель слишком юн и сам ищет дорогу в жестоком мире.


Я или он

Мой старый рассказ, но любимый. Про ангела смерти, эмоциональный.