Лицо Молли выражало смятение и отчаяние. Бледные щеки, широко распахнутые темные глаза, учащенное дыхание… Губы беззвучно шевелятся – немая молитва. «Как мне вернуть расположенье мужа?..» – фраза звучала в ее голове как колокол.
– Мисс, вы собираетесь выходить? Это уже Линн-Лейк, – довольно раздраженно сообщил сидящий рядом пожилой мужчина.
– О, спасибо, – рассеянно проронила Молли и поспешила выйти из автобуса.
Водитель вытащил из багажного отделения преогромную красную сумку, вручил ее владелице, и автобус укатил. А Молли осталась одна: ни одного знакомого лица, чужой город. Маленький, но суетливый автовокзал.
Нужно дождаться Лори.
Молли в пятый раз за утро пожалела о том, что не удосужилась выбраться в Линн-Лейк за те два года, что живет здесь ее сестра с мужем. Сейчас ей было бы легче. А так – незнакомое место. Это, конечно, отдаленно похоже на приключение, но ей же здесь устраивать жизнь. Молли отошла в сторонку, чтобы не мешать никому, и за неимением свободного места на скамейке, занятой какой-то компанией не вполне приличного вида подростков, уселась прямо на сумку. И отрешилась от всего происходящего. Вновь задрожали темные ресницы, слабо задвигались не накрашенные губы. «Поговори с ним! Светом дня клянусь, не знаю… как его я потеряла! Я на коленях. Если хоть на шаг… если хоть на шаг… я отступила от любви к Отелло»… Молли чувствовала себя несчастной женщиной, страстно любящей, смертельно напуганной любимым, отталкивающим ее, – но все это не прибавляло ей знания шекспировского текста. И мысли против ее воли вновь и вновь возвращались к страшному дню экзамена по актерскому мастерству.
Тогда впечатлительную Молли, вошедшую в роль, настолько переполнили эмоции, что некрепко выученный монолог Дездемоны абсолютно вылетел у нее из головы. Но Молли, убежденная, что этот досадный факт не должен испортить впечатления от ее прочтения, принялась вдохновенно перевирать Шекспира. Экзаменатор же мистер Питтэк оказался большим любителем английской классики, что поставило его в самое затруднительное положение: с одной стороны, как смеет эта девица выдавать свой экспромт за монолог Дездемоны?! С другой – сколько в ней страсти! Какая глубина чувств! И ведь нашлась, чертовка, хоть и забыла текст напрочь…
Молли закончила чтение, переполненная уже собственным ужасом, не имеющим никакого отношения к переживаниям бедной шекспировской героини. «Провал!» – мелькнуло в ее мозгу. Бессознательно Молли прижала холодные пальцы к разгоряченным, раскрасневшимся щекам. Мгновения тишины, наступившей после ее выступления, когда Молли пришлось выдержать укоризненно-строгий взгляд преподавателя, девушка считала самыми ужасными в своей жизни. Молли не смогла придумать ничего лучше, чем пробормотать:
– П-прос-стите.
Любитель Шекспира поставил ей «хорошо».
– Тренируйте память, мисс Роуз, и из вас, вполне возможно, выйдет хорошая актриса, – не поднимая глаз, прокомментировал мистер Питтэк. Обида за Шекспира все-таки была велика.
Что ж, выйдет или не выйдет – покажет время. Ведь именно сегодня Молли предстоит схватить удачу за хвост. Или выпустить этот самый хвост из рук. У Молли появился шанс получить место в театре! Да-да, в самом настоящем театре. Пусть провинциальном. Ванкувер, конечно, гораздо крупнее, чем Линн-Лейк, но там места для Молли при всех ее талантах не было. То есть, конечно, места актрисы.
Три месяца после окончания колледжа Молли работала в цветочном магазине. Звучит красиво и романтично и выглядит соответственно. Молли даже обрадовалась, когда ее взяли. Но меньше чем через неделю прокляла все на свете и свое место работы – в первую очередь. С девяти до девяти на ногах, постоянно улыбаться (по возможности искренне) клиентам, которых в течение дня, кажется, не становится ни на человека меньше, и все это в небольшом помещении, наполненном благоуханно-одуряющим влажным воздухом… Подруг среди коллег у Молли так и не появилось. Скорее даже наоборот. Молли никогда бы не подумала, как это тяжело – работать в чисто женском коллективе. Нигде на свете за твоим макияжем, прической, состоянием твоей одежды, ее ценой и соответствием моде, а самое главное – за событиями в личной жизни – не будет установлен такой же контроль. А так как Молли никогда не ставила перед собой цели затмить всех продавщиц в цветочном магазине (при этом парни заезжали за ней на работу чаще, чем за кем бы то ни было), ее не любили. Люди вообще не жалуют то, чего не понимают. Главное, что никто не стеснялся говорить о своем отношении вслух. Не в глаза, разумеется. Однако стоило отойти за стеллаж с комнатными растениями в горшках и заняться поисками чего-нибудь экзотического на нижней полке, можно было такое о себе услышать… От одних только воспоминаний Молли начинала задыхаться.
В конце концов она не выдержала и ушла. А на прощание отвела душу, честно высказав каждой коллеге, что думает по поводу ее личных качеств и интеллектуального потенциала. Нельзя, конечно, наживать себе столько врагов за один день… но эффект самого настоящего катарсиса того стоил!
Потом Молли пришлось неделю посидеть на телефоне с газетой объявлений в руках и побегать по собеседованиям. Наконец труды увенчались успехом: в ее положении работа на коммутаторе на местном телевидении показалась подарком судьбы. Правда, всего лишь показалась. Да, конечно, можно было с гордостью сообщать бывшим однокурсникам: «Я работаю на телевидении!» И зарплата была в полтора раза выше, чем в магазинчике. Но это была работа за кадром, и для Молли не было ничего хуже. Целый день она играла роль «телефонной феи»: вела переговоры с невидимыми домохозяйками, желающими поучаствовать в ток-шоу; договаривалась об этом же с профессиональными актерами, втайне им завидуя и оставаясь для них такой же невидимкой, почти что не существующей в реальности; общалась с рекламными агентами на самый широкий круг тем – от шампуней и кондиционеров для волос до мест проведения досуга. И такая кутерьма с утра до вечера, изо дня в день… Молли приходила домой, ложилась на диван без всякого желания продолжать эту никчемную жизнь и тихо ненавидела свое начальство, свой рабочий стол, тех, с кем пришлось разговаривать днем, и самое главное – свою роль невидимой дружелюбной куколки. Молли впала в глубокую депрессию, чем отпугнула всех претендентов на место рыцаря. И очень не вовремя.
