Понедельник, 1 января 1996
В этот раз моя лучшая подруга Амелия праздновала Новый году нас. Около двенадцати мы с ней пошли к церкви смотреть фейерверк. Было очень красиво, но холодно. А потом мы лили свинец хотя это ни к чему. У Амелии получилась фигурка, явно похожая на руку. Потом мой отец читал нам вслух, что какая фигурка обозначает. Оказалось, что под словом «Рука» написано: «Смерть близкого человека». Для Амелии, которая недавно самым трагическим образом потеряла мать, это не самое подходящее толкование. Мать Амелии покончила жизнь самоубийством. Пожарные искали ее несколько часов, а потом Амелия с сестрой обнаружили ее на складе.
Об этом мы с Амелией проговорили всю ночь, и она сообщила мне много нового, о чем я до сих пор и понятия не имела. Например, что ее мать принимала наркотические таблетки и уже несколько раз побывала в психбольнице. Я очень гордилась тем, что подруга доверила мне свою тайну, ведь о таких вещах не кричат на каждом углу. А потом вдруг Амелия сказала: «Но я уж>е нашла себе новую маму».
Черт побери, она имела в виду мою мать!
Конечно, я ей тут же рассказала, чтб на самом деле происходит с моей матерью. Я была уверена, что Амелия давно поняла, в чем дело, — ведь у нас в квартире постоянно воняет спиртным. Но она ни сном ни духом не ведала, сначала даже не поверила.
Вторник, 2 января 1996
Сегодня я в тысячный раз решила, что надо переехать. Но мне всего тринадцать лет, так что это будет непросто. Хотя я совершенно точно долго здесь уже не выдержу! Моя мать, эта любительница аспирина, сегодня снова полезла ко мне со своими поцелуями, а мне противно, прямо до тошноты, терпеть этого не могу. Но она ничего не понимает, вернее, я ей не говорю, потому что не хочу ее обидеть, и позволяю делать с собой все что угодно. Точно так же противным до тошноты я считаю тот факт, что у нас вся еда покрыта плесенью, а в холодильнике сидят червяки и глупо на меня таращатся, стоит только открыть дверцу. А потом отец как дурак спрашивает, почему я ничего не ем. Куда ни посмотришь — пыль толщиной в палец везде грязь, всюду плесень; дрянь и гадость торчат из всех углов, а так как квартирка у нас крошечная, мне все больше кажется, что я нахожусь в узкой темной пещере, выхода из которой мет.
Уже несколько месяцев мама не спит здесь, наверху, в самой квартире. Она все чаще и чаще заползает в подвальную комнату, а наверх поднимается, только если ей нужно в туалет. Меня тошнит всякий раз, как я ее вижу.
Но абсолютный хит сегодняшнего дня сотворил все-таки отец. Амелия подарила мне на Рождество мышку по имени Сильвестр. Черненькую, только кончик носа белый. Когда я нечаянно уронила банку, из-за того что мой идиот папаша меня толкнул, то я никак не соглашалась эту банку поднять: во-первых, потому что на полу сидел огромный паук сантиметра три в диаметре, а во- вторых, потому что я совсем не была уверена, что должна ее поднимать, — ведь это же он меня задел. И тут отец бросился к домику с Сильвестром, схватил его, побежал в ванную и спустил в унитаз. Сильвестра, не домик. При этом он еще и вопил: «С сегодняшнего дня, цаца, я больше не буду с тобой церемониться! Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком!» Вот мерзкая свинья! Спустить живое существо в унитаз! За это я своего отца ненавижу.
Ну что мне стоило поднять эту дурацкую банку?!
Среда, 3 января 1996
Если весь год будет таким, как эти три дня, то мне действительно придется основательно перестроить свою жизнь. Сегодня отец пытался заставить меня сожрать венскую сосиску, которая целую неделю тухла в холодильнике. Конечно же я к ней не прикоснулась, потому что считаю извращением есть что-нибудь из нашего холодильника. А потом я орала на него до тех пор, пока не охрипла и не потеряла голос. В конце концов я схватила огромный кухонный нож и разрезала свой матрац. Я была просто вне себя. На отца это особого впечатления не произвело, потому что матрац все равно и до этого уже был рваный. Он просто пригрозил, что вышвырнет меня вон. Пусть бы уж лучше он меня вышвырнул! Хуже, чем здесь, нигде не будет. Хорошо хоть, что у меня не осталось никаких домашних животных, которых он мог бы спустить в унитаз.
Мать я сегодня еще не видела. Вот и ладно, иначе она только действовала бы мне на нервы. Или бы мы снова стали убивать друг друга, это уже не первый раз. Например, месяц назад: отец был в командировке, а я, как всегда по ночам, лежала с открытыми глазами в кровати и ждала, когда в двери повернется ключ и в послышатся шаги матери. Каждую ночь одно и то же! Каждую ночь я не сплю до тех пор, пока она не придет в туалет, чтобы сразу же после этого снова исчезнуть в своей подвальной каморке. Чаще всего это происходит в два-три часа. Как всегда, я встала и спросила, почему она такая пьяная, и она, как всегда, пробормотала: «Я вообще не пила, что за чушь ты плетешь? Что тебе от меня надо?» Мне стало стыдно. Как подобная чушь могла прийти мне в голову? В этот момент я так рассердилась на мать, что вырвала у нее из рук ключ от подвала, но в то же время старалась говорить как можно спокойнее: «Пожалуйста, останься сегодня ночью наверху, я не хочу, чтобы ты снова спускалась вниз». И тут она вдруг оказалась совсем рядом со мной. Теперь запах алкоголя чувствовался еще сильнее, чем раньше. Почему-то она стала в два раза больше. Сначала она с явно наигранной и неестественной приветливостью попросила вернуть ей ключ, но я и пальцем не пошевельнула, тогда она начала меня упрекать, обзывая недоделанной, глупой сволочью. В конце концов она ударилась в слезы и изображала, что ужасно страдает, пока не исчезла в комнате отца. Тут у меня не выдержали нервы, и я ее заперла. Почему-то вдруг стало совсем тихо, и я ужасно испугалась. Но она меня обидела, поэтому я собиралась выпустить ее только утром. Я легла на
