– Александр Андреевич, мы без вас не справимся. – Адвокат Узалов заговорил нервным шепотом. – Мы с Мией в растерянности.
Иманали Узалов, для меня просто Али, и его помощница были настоящими бриллиантами адвокатуры Дагестана. Спокойные в этой нервной профессии, с аналитическим складом ума и мгновенной реакцией, самоироничные специалисты много лет назад были переманены мной из Махачкалы. И чтобы они (!) с чем-то не справились? Такого еще не было…
По дороге в переговорную коллега продолжал бормотать нечто не очень понятное:
– Шеф, моего черножопого ума не хватает, чтобы оценить предложение. Может, в этом что-то есть, а может, это бред сумасшедшего. Только вам решать…
В переговорной находились две женщины: любимица всей коллегии Мия с пылающими отчего-то щеками и незнакомая брюнетка лет тридцати. Девушки при моем появлении встали. Кажется, что даже от картин в переговорной исходило напряжение.
– Что привело вас в этот скромный дом? – начал я беседу после того, как нас представили.
– Я бы в скромный дом не пришла, – твердым голосом объявила Лена. – У вас тут настоящий музей, хотя я пришла не за красотами. Уверена, что вы слышали о банке моего гражданского мужа, но пока я не хочу давать точных деталей, если позволите.
Я согласно кивнул. «Оно мне надо – знать банк ее мужа? Оно мне сто лет не надо», – как сказали бы в Одессе.
– Мы прожили вместе четыре года. Была сумасшедшая любовь, но расписаться все как-то было некогда. Наконец пару месяцев назад его посадили.
«Какой неожиданный оборот гражданского брака, однако!» – подумал я и опять кивнул: в нашей стране это бывает. Видно, у парня не было денег ни на отъезд, ни на работу со следствием…
– Вот уже несколько месяцев мой дорогой находится в «Матросской Тишине». И он, конечно, будет осужден. Получит по полной…
– Вы хотите, чтобы мы его защищали?
– Я?! Да никогда в жизни! Он же самый умный, нанял идиотов и считает, что если они делают то, что он им говорит, то все будет хорошо. Нет, нет… Какой срок он получит – уже не имеет значения. Результат будет один и тот же…
– В смысле?
– В смысле – его на зоне убьют. Сто процентов. Там, в банке, столько денег пропало, да еще и у таких людей, что его точно убьют. А швейцарские банкиры никогда не выдадут деньги, пока он в заключении. Это обязательное условие.
– Понимаю, понимаю. Такой параграф часто встречается в договорах. Банки хотят быть уверены, что клиент перевел деньги по собственной воле. Но все это в том случае, если у вас нет доверенности. У вас она есть?
– Нет. Он у меня очень скрытный и сложный «пассажир». Даром что сирота. Если позволите, я продолжу. Так вот, собственно, что мне нужно… как вам объяснить? Прежде всего я не могу попасть к нему на свидание в тюрьму. Нет печати в паспорте. С точки зрения следователя (а это он дает разрешения на свидание), мы никто друг другу. И потом, даже если бы дали свидание – это еще не факт, что… Только отнеситесь, пожалуйста, серьезно. Для меня это очень, очень важный вопрос. Мне нужно забеременеть! Причем от него и ни от кого другого!
Мия и Али, сидящие по бокам, переглянулись и внимательно уставились на меня. Видно было, что эту историю они слушают второй раз за последние полчаса. И второй раз от нее обалдевают.
– Кажется, я начинаю понимать ход ваших мыслей. Поправьте меня, если я не прав. Ваш «гражданско-уголовный» муж по каким-то причинам не хочет вступать с вами в официальный брак. Вы нашли документы, номер счета, банк и точно знаете, сколько он спи****, простите, в смысле – сколько там средств. Однако денег вам не увидеть никогда, а если ваш ненаглядный двинет кони по тем или иным причинам, банк вам ничего не даст. Ни завещания, ни права на наследство. Полный пролет, как фанера над Женевой или над Цюрихом, смотря где банк. А ребенок – прямой наследник. Генетическая экспертиза это подтвердит. И тогда вы будете распоряжаться детскими деньгами до его или ее совершеннолетия. Прав?
– Да. – Девушка смотрела на меня прямо, не моргая. Как покойник в морге.
– Можно узнать, за что мы боремся? Сколько на счету?
– Можно. Двести миллионов долларов.
С двух сторон от меня нервно сглотнули дагестанскую слюну.
– Мне нужно, чтобы вы объяснили ему, что я его люблю и хочу от него ребенка. Скажите ему, что я… Ну, в общем, что вас учить. Только о счете в швейцарском банке ни слова. Я знаю, вы сможете его уговорить.
– А «доить» биологический материал будет начальник тюрьмы? И как вы будете уверены, что авторство «надоя» не принадлежит какому-нибудь Заде Урдубердыеву, которого взяли за «зад» с наркотиками?
– Я думала об этом.
– Это хорошо. Потом расскажете. А вынести эту штуку как? Там же обыскивают. Или вы хотите, чтобы Мия взяла пару уроков у Анжелы Ермаковой? Помните историю с теннисистом Борисом Беккером? Когда наша девушка самооплодотворилась после орального…
– Александр Андреевич! – запротестовала коллега, первый раз за десять лет перебив меня при клиенте.
– Протест принят, – успокоил я Мию. – Ей еще замуж выходить. Кто ее возьмет в Махачкале с полным ртом? Может, адвокат Узалов заменит Мию?
