НАСЛЕДСТВО ДОКТОРА СИНЬОРЕЛЛИ
Сумерки медленно наползли на город, сгустились и словно поглотили его. Померкла в них яркая зелень каштанов. Точно растаяли в темноте островерхие крыши жилищ. Узкие, кривые улицы опустели. В окнах зажглись огни.
Из ресторана, вход в который освещался двумя матовыми шарами, вышел рослый, слегка сутулящийся мужчина. Он внимательно огляделся по сторонам, будто искал что-то, затем поднял воротник своего черного плаща, надвинул широкополую шляпу на брови и уверенно зашагал вдоль обильно смоченного недавним дождем тротуара.
Дойдя до перекрестка, мужчина на ходу еще раз огляделся, видимо, желая убедиться, что за ним никто не следит, и свернул за угол.
Часы на ратуше пробили десять.
Путник прибавил шагу. Он перешел на другую сторону улицы, еще раз свернул за угол и остановился у следующего перекрестка.
Шипя скатами по мокрому асфальту, дорогу пересекала автомашина.
Мужчина сошел с тротуара, поднял руку и, когда машина, поравнявшись с ним, остановилась, открыл дверцу.
— Друг, меня ждет девушка... — начал было он, но водитель прервал его.
— Сегодня обойдемся без формальностей, Джек. Садитесь.
— Шеф? — с недоумением, едва слышно пробормотал Джек, вглядываясь в лицо водителя, освещенное слабым светом, излучаемым часами, спидометром и другими приборами, установленными на передней панели автомашины.
— Удивлены?
— Нет, — помрачнел Джек, сел в машину и быстро захлопнул дверцу передней кабины. — Скорее огорчен. Я уверен, этот неожиданный сюрприз ничего хорошего мне не сулит.
Шеф довольно усмехнулся. Маленькие глазки на его полном, холеном лице сузились. Он включил скорость, и машина рванулась вперед.
— Бывают дела, которые я не считаю возможным доверять своим помощникам, хотя они и старательные парни, — пояснил он, выводя автомашину на широкое шоссе.
— Но вы могли вызвать меня к себе, — заметил Джек. Хозяин машины засмеялся:
— Вы плохо знаете мой кабинет, Джек. Стены его обладают чудеснейшим свойством — они слышат. А у меня сегодня появилось желание поговорить с вами наедине. Вы не против?
Джек промолчал. Насупив широкие, сросшиеся над переносицей черные брови, он сидел, уткнувшись тяжелым подбородком в грудь, и угрюмо смотрел на убегающий под колеса автомашины освещенный фарами асфальт.
Промелькнули последние дома города, а машина, не сбавляя хода, мчалась дальше.
— Выше голову, старина! — покосился на Джека шеф. — На этот раз ничего опасного. Небольшая увеселительная прогулка вдоль берегов Средиземного моря. Ницца, Монте-Карло, Неаполь, Палермо...
Немного выдавшаяся вперед толстая нижняя губа Джека чуть дернулась.
— И я буду там играть в казино, любоваться пальмами, флиртовать с южанками и принимать солнечные ванны на Лазурном берегу, — с иронией произнес он.
— А вы почти угадали, Джек, — улыбнулся шеф, — и я вам завидую. Слово джентльмена! Но не стану вас томить неизвестностью. Вы будете сопровождать Артура Хэвиленда. Молодой принц угля и стали, перед тем как жениться на несравненной мисс Ребозе Чендлер, о чем второй месяц трещат все газеты обоих полушарий, решил последний раз кутнуть. Ну, это понятное желание. Жена хотя и с миллионами, все равно жена... Вы будете следовать за ним всюду, но никому не мозолить глаза. В том числе и счастливому жениху. Учтите, он ничего не будет знать о вашей благородной миссии. Сделать вас его тенью — идея Хэвиленда старшего, который с трогательной отцовской заботой печется о своем единственном наследнике. Поэтому, если молодой принц заметит вас и прибьет, а это в его сиятельном характере, винить вам придется только себя.
— Понятно.
— Но за жизнь его вы отвечаете головой.
— Это моя единственная и постоянная ставка.
— Чтобы не рисковать этой сомнительной ценностью, вам следовало бы избрать себе другую профессию, друг мой. Скажем, поступить в начальную школу учителем пения.
Шутка показалась шефу удачной, и он захохотал.
— Но не унывайте, Джек. Вам предстоит выпить не один стакан чудеснейшего вина, — весело продолжал он.
Джек хотел что-то возразить, но шеф, продолжая смеяться, приказал молчать, приложив палец к губам. Затем, ловко сняв стекло с часов, укрепленных на передней панели кабины, он остановил их, подвел машину к обочине дороги и выключил мотор.
— В часы вмонтирован магнитофон, — отведя Джека шагов на десять от машины, объяснил свои действия шеф. — Остроумная штучка ювелирной работы. Наш разговор записан от первого до последнего слова на тончайшую стальную нить.
— Коммунисты? — насторожился Джек.
— О, нет. Коммунисты такими методами брезгуют. Это дело наших друзей. — Последние слова он произнес с
подчеркнутой иронией. — Наши союзники доверяют нам столько же, сколько и мы им.
Вдоль пустынного шоссе дул неприятный, пронизывающий насквозь ветер.
— Понятно, — поежился от сырости Джек. — Отлично же вы снабжаете их информацией. Сразу чувствуется блестящий опыт, незаурядный ум...
Откровенная лесть, видимо, не смутила шефа. Подвижный, пухлый от жирка, он напоминал преуспевающего бизнесмена в момент заключения выгодной сделки.
— Вот, вот! — самодовольно усмехнулся он. — Учтите это, Джек, когда опять перемахнете к ним на работу. — И шеф хвастливо продолжал: — Сегодня механик, которого они старательно подсунули мне, задержится в гараже у моей автомашины несколько дольше обычного, чтобы незаметно сменить в магнитофоне катушку со стальной нитью. Ну, а часом позже полковник в известном вам кирпичном доме с мраморными капителями будет внимательно вслушиваться в наши голоса и ликовать, что так ловко меня обставил.