Посвящается Раисе Гов.
О восстании Спартака написано так много, что, казалось бы, изучен этот предмет досконально, но все же и восстание, и личность его вождя во многом плод усилий не историков, а беллетристов. Спартак притягателен. Можно говорить о феномене Спартака. В истории чрезвычайно редки случаи, когда личность после многовекового забвения возрождалась бы к славе столь блистательной, что она затмевает самых знаменитых современников.
Одним из главных исторических источников, освещающих восстание, является Плутарх. Несколько страниц жизнеописания Марка Лициния Красса, входящего в «Сравнительные Жизнеописания», подарили Спартака истории, которая поначалу осталась к нему равнодушна.
Плутарх оставался актуальным и в Средние века, и в Новое время, читали его весьма усердно, но ничье внимание не привлек восставший раб, противник Марка Красса — воображение покоряли блистательные римские орлы и поступь македонских фаланг: современников Колумба и Фридриха Великого волновали совсем другие имена. Но подошел к концу век восемнадцатый, и в революционной Франции имя Спартака вдруг вспыхнуло ярко, как факел, как символ свободы и героической борьбы за свободу.
Образ Спартака сочетал в себе два принципа, одинаково близких сознанию французов, да и всех европейцев зарождающегося девятнадцатого века: свобода и патриотизм как служение родине, а не фигуре самодержца. У Аппиана, например, можно прочесть: «Он (Спартак) раньше воевал с римлянами (конечно, за свободу родной земли), попал в плен и был продан в гладиаторы». Перед нами в сочетании с превосходным отзывом о Спартаке Плутарха — безупречная биография патриота, подвергшегося лишениям рабства, но не смирившегося с его позорными цепями. Именно таким изобразил Спартака Раффаэлло Джованьоли, и этот образ на долгие годы сделался эталонным.
Исторически восстание Спартака освещено прекрасно. Только в нашей стране к этой теме обращались в свое время: А. В. Мишулин в монографиях «Спартак» и «Спартаковское восстание», А. А. Мотус-Беккер «Из истории восстания Спартака», Карышковский П. «Восстание Спартака», С. Л. Утченко в своих книгах «Юлий Цезарь», «Цицерон и его время», В. А. Лесков в книге «Спартак», вышедшей в серии ЖЗЛ. Но все исследователи восстания находились так или иначе под обаянием образа Спартака — борца за свободу, Спартака — освободителя рабов, созданного воображением романистов. Настоящая статья является попыткой переосмыслить исторический образ Спартака, по возможности освободить его от ретроспективных наслоений и показать Спартака и его восстание в подлинном свете эпохи.
«Спартак, фракиец из племени медов», — пишет о нем Плутарх.
Фракия, земля населенная многочисленными племенами фракийцев (гетами, даками, одриссами, трибаллами, медами), располагалась на территории современной Болгарии, но жили фракийцы и на территории современной Румынии, Македонии, Украины и даже в Турции, где у берегов Черного моря лежала земля «азиатской Фракии» — Вифинии.
Первое упоминание о фракийцах и Фракии содержится в «Илиаде» Гомера. Чудесной страной предстает здесь Фракия, так не похожей на ту, какой ее знали греки последующих столетий. «Мать стад руноносных овечьих», «Страна укротителей конных», плодородная, изобильная дарами земли.
Славилось фракийское вино: «…аргивяне его ежедневно
В черных судах от фракийцев привозят по шумному морю».
Быстрота и сила фракийских коней: «снега белее они, быстротою же ветру подобны».
Ремесла процветали. Внушали удивление и зависть изукрашенные золотом и серебром колесницы фракийских вождей, их оружие, их золотые доспехи:«…которых не людям, подверженным смерти,
Больше всего подобало б носить, а бессмертным богам лишь».
Сами фракийцы предстают на страницах «Илиады» людьми отважными, благородными, обладающими высокой культурой. Гомер упоминает фракийца Фамира, похвалявшегося, что он одержит верх в пении над самими музами, и в наказание за это ими ослепленного. Тут же нельзя не вспомнить и о другом великом певце Фракии, Орфее.
Но за эпохой расцвета, пришедшейся на Гомеровские времена, наступили долгие века угасания. Нельзя сказать, чтоб сокрушительное вражеское нашествие или неутихающие межплеменные войны (хотя и они бывали в истории страны) уничтожили богатейшую фракийскую культуру. Все пожрал медленный пламень истории, так что теперь лишь на основании отдельных археологических находок и упоминаний в исторических записях других народов мы можем судить о том, какой была Фракия.
Неисчерпаемые богатства Фракии влекли алчных соседей, а отсутствие единства между племенами превращали ее в удобный плацдарм для колонизации. Греки уже с VIII в. до н. э. вывели сюда множество колоний (на полуостров Халкидику, Абдера, Маронея); знаменитые, богатые золотом и серебром Пангейские рудники, открытые и разрабатываемые фракийцами, с 437 до н. э. принадлежат Афинам.
Самое крупное государство Фракии — Одрисское царство, сложившееся в начале V века до н. э. и подчинившее, по свидетельству Фукидида, большинство фракийских племен, своим богатством во многом было обязано греческим колониям. Можно представить, насколько выгодной для греков была фракийская торговля, если они готовы были уплачивать царю одриссов за протекторат огромную дань в 400 талантов, причем на такую же сумму он получал дары в виде изделий из драгоценных металлов. В свою очередь цари одриссов были заинтересованы в развитии торговли, для чего требовался постоянный приток продуктов сбыта. Этого добивались за счет жесткого управления захваченными территориями, где центральную власть представляли соправители, так называемые парадинасты. Они осуществляли царский контроль над отдельными областями страны, пользовались широкой автономией в своих действиях, имели право чеканить монету со своим именем. Им, в свою очередь, подчинялись их соправители с более узкими прерогативами власти. Те и другие происходили из царского рода. Автономия парадинастов, а также недовольство подчиненных племен грабительской системой управления, выгодной только греческим торговым партнерам одрисских царей, уже на рубеже V — IV веков привело царство одриссов к затяжному кризису, о котором красноречиво писал Ксенофонт в своем «Анабазисе». Представители разных ветвей рода Тереса, основателя Одрисского царства, вступили в ожесточенную борьбу между собой. Единое царство распалось на несколько частей. Это было время укрепленных замков, где цари и царьки день и ночь держали наготове оседланных коней, чтоб в случае опасности немедленно умчаться из захваченной страны.
