Младшие ученые весь день дежурили у веревок колоколов, готовые возвестить о рождении. Ночью они обменивались грубыми шутками о причине задержки. Однако следили, чтобы их не услышали старшие или посвященные.
Ребенок родился незадолго до рассвета. Он был слабый и худой, но не это, а некоторые особенности его тела привели в отчаяние отца новорожденного. Его мать, леди Таня, проснувшись некоторое время слушала его жалобный плач, а затем ядовито заметила:
— Кто напугал маленького негодяя? Он как будто боится жить.
Ученый Джоквин, старший во время родов, принял ее слова за дурное предзнаменование. Он поначалу считал, что мать не должна видеть уродца до завтрашнего дня, но теперь он решил действовать быстро, чтобы отвратить бедствие. Он торопливо приказал рабыням прикрыть колыбель, закрыв ее со всех сторон, чтобы отразить любую злую радиацию, которая может проникнуть в спальню.
Когда удивительная процессия начала протискиваться в дверь, леди Таня лежала, приподняв свое стройное тело. Она смотрела с удивлением, переходящим в тревогу, Она уже терпеливо выносила мужу четверых детей и потому поняла, что происходит нечто необычное. Леди Таня не была кротким существом, и даже присутствие ученого в комнате не смутило ее.
Она с яростью спросила:
— Что происходит, Джоквин?
Джоквин в отчаянии посмотрел на нее. Ну разве она не знает, что каждое слово, произнесенное сейчас со злым настроением, только обрекает ребенка на еще худшую судьбу? Он испуганно заметил, что она собирается продолжать говорить, и с мольбой к атомным богам взял свою судьбу в свои руки.
Он сделал три быстрых шага к леди Тане и закрыл ладонью ее рот. Как он и ожидал, женщина была так изумлена его поведением, что не начала немедленно сопротивляться. И к тому времени, как она пришла в себя и начала слабо бороться, колыбель наклонили, и через ее рукоять она впервые увидела ребенка.
Собиравшаяся в ее голубых глазах буря рассеялась. Мгновение спустя Джоквин мягко убрал руку с ее рта и медленно отступил к колыбели. Он стоял там, содрогаясь от мысли о возможных последствиях своих действий, но, поскольку словесная молния не ударила в него с кровати, в нем возобладало сознание правильности сделанного. Он начал внутренне сиять и впоследствии всегда утверждал, что спас положение, насколько его можно было спасти. В теплом самопоздравлении он почти забыл о ребенке.
Он пришел в себя от вопроса, заданного леди Таней опасливо спокойным голосом:
— Как это случилось?
Джоквин чуть не допустил ошибку, пожав плечами. Однако вовремя удержался. Но прежде чем он смог ответить, женщина сказала уже более резко:
— Конечно, я знаю, это атомные боги, но можешь ли ты сказать, когда это случилось?
Джоквин был осторожен. Ученые храмов обладали достаточными данными, чтобы знать, что контролирующие боги могут действовать случайно и их трудно ограничить датами. Тем не менее мутации не совершаются, когда плоду в чреве матери исполнится месяц, поэтому время приблизительно можно определить. Не позднее января 533 года П. В. и не раньше… Он помолчал, вспоминая дату рождения четвертого ребенка леди Тани. И вслух закончил подсчеты:
— Несомненно, не раньше 529 года после варварства.
Женщина теперь более внимательно смотрела на ребенка. И Джоквин тоже. И удивился, поняв, как много он раньше не позволял себе видеть. Сейчас впечатление у него было даже хуже, чем раньше. У ребенка была слишком большая голова сравнительно с хрупким телом. Плечи и руки подверглись наиболее заметной видимой деформации. Плечи спускались от шеи под острым углом, делая тело почти треугольным. Руки казались перекрученными, как будто кость, а с нею мышцы и кожу, повернули на 360 градусов; каждую руку нужно развернуть, чтобы привести в порядок. Грудь ребенка была чрезвычайно плоской, и все ребра торчали сквозь кожу. Грудная клетка опускалась вниз гораздо больше, чем у нормальных детей.
И все. Но вполне достаточно, чтобы леди Таня тяжело вздохнула. Джоквин, взглянув на нее, сразу понял, о чем она думает. Она допустила ошибку за несколько дней до родов, похваставшись в тесной компании, что пятеро детей дают ей преимущество перед сестрой Чорзоной, у которой их только двое, и над сводным братом лордом Тьюсом, которому его язвительная жена родила только троих. Теперь преимущество будет на их стороне, потому что, очевидно, у нее не может быть больше нормальных родов, и они догонят или даже перегонят ее.
Будет также немало остроумных замечаний по ее адресу. Возможность замешательства велика.
Все это Джоквин прочел на ее лице, пока она твердеющим взглядом смотрела на ребенка. Он торопливо сказал:
— Это худший период, леди. Через несколько месяцев или лет результат будет относительно… удовлетворительный.
Он чуть не сказал «человеческий». И он чувствовал на себе ее взгляд. И беспокойно ждал. Но она только спросила:
— Лорд-правитель, дед ребенка, видел его?
Джоквин склонил голову.
— Лорд-правитель видел ребенка через несколько минут после его рождения. Единственное его замечание сводилось к тому, что я должен установить, если это возможно, когда вы были поражены.
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
