Зарисовки с натуры на фоне Южноафриканского ландшафта
Вы едете в Южную Африку — Что вы там хотите найти?
— Мы затем и едем, чтобы узнать, что искать!
Отправляемся в страну, мало что зная о ней и не понимая до конца, что там происходит. В голове театр теней: сцены восстаний, клише из романов Андре Бринка, противоречивые слухи.
«Недавно я услышала от коллеги, американского журналиста: «Как ты, женщина, журналист, отправляешься в страну апартеида?!» — рассказывает Виолен Бине во французском журнале «Гран репортаж». — Этот мой приятель никогда не был в ЮАР. Он мечтает об этой стране, но ему не дают визу. Мне кажется, они правильно делают.
Наша группа получила редакционное задание — все увидеть, все услышать, все заснять. Поговорить с людьми, отметить недомолвки, заглянуть в окна, спать вполглаза.
И мы поехали...»
Дурбан, восточные ворота
Для начала — Дурбан. Это зеркало восточного побережья. Город бьется на ветру, как рекламный плакат, рассказывающий о том, где провести каникулы. Так оно и есть. Каждые выходные многие жители Трансвааля меняют пейзаж саванны на морской горизонт. Дурбан — самый большой порт провинции Наталь, крупный торговый и промышленный центр ЮАР.
Чтобы охватить город одним взглядом, надо подняться на террасу отеля «Махарани». С 32-го этажа Дурбан похож на ухоженный пляж. Сегодня отличная погода. Легкие волны на море закручиваются спиралями всех цветов радуги. Шикарный бассейн в форме пузыря с водными горками и другими развлечениями. Дальше — три кило — метра золотистого песка под яркими зонтиками.
Индийский океан вспыхивает с новой силой серебряными гребнями за песчаным берегом. А на их фоне — загорелые, красивые серфингисты-камикадзе. — Пляжи для всех?
— Да. Последний оплот «маленького апартеида» — пляжи — недавно пал.
Гид журналистов, индиец Анил, смело заявляет: «Если б я хотел, то мог бы пойти на пляж в Норт-Бич, но мы привыкли по-старому. Предпочитаем с женой оставаться у себя в квартале». Анил — из старых консерваторов.
Журналисты узнали от него массу нюансов этого «мы». Мы — сначала склонялось в одном цвете. Мы — белые. Мы — черные. Стенка на стенку, потом — более тонкое деление. Мы — черные — делится на «мы» — метисы, «мы» — индийцы и «мы» — настоящие черные. Эти последние делятся, в свою очередь, на зулусов, коса, ндебеле, свази, басуто, педи, тангане — тсонто, венда...
Тут и на самом деле все очень сложно, и сложности эти существуют даже в общении местных бледнолицых, которые употребляют слово «эти» с пренебрежением в чужой адрес.
«Эти» — англичане (из речи африканеров).
«Эти» — буры (из разговора англичан).
И те и другие с пренебрежением говорят «эти» в адрес черных, метисов, индийцев. Отсюда крепкий узел политических, языковых, культурных противоречий. Самая невероятная расовая головоломка на планете. Не чета Канаде, США, России. Там — проще, хотя в последней крови не меньше.
«Мы» в устах Анила — это индийская община, живущая в своем квартале Дурбана. Это «мы» означает здесь 300 тысяч душ, живущих по собственным обычаям. Чудесный запах пряностей и благовоний витает над этим кварталом. Здесь отлично готовят карри, а продукцию их кулинарного искусства можно попробовать на крытом рынке: шарики из риса с перцем и жженом сахаром, облака корицы, горы шафрана на телячьих ножках, марлин, нарезанный толстыми аппетитными ломтями, африканские маски и украшения из тигрового глаза — всего здесь вдоволь, все вперемешку.
Индийцы живут хорошо, и их запросы высоки.
Доктор Крис Субиа владеет полями сахарного тростника. Он успешно торгует ими считает себя богатым человеком. Доктор Субиа, говоря о проблемах самосознания черных, сводит ее к следующей притче:
— Десять лет назад англичане и итальянцы заведовали водопроводом. Индийцы и черные рыли ямы, делали скважины, таскали трубы. Однажды они сказали себе: «Почему это мы делаем тяжелую работу, а кто — то набивает себе карманы?» С тех пор не стало водопровода в провинции Наталь. Можно найти 15 белых врачей в рождественскую ночь. Но если потечет труба — беда. Водопроводчик вам скажет: «Да — да, я зайду к вам через неделю, а может, через три, когда у меня пройдет кашель».
Доктор Субиа — интеллигент, чтобы подтолкнуть страну к изменениям, он выбрал для себя лично мирный путь — многорасовое образование и писательство. Он предпочитает юмор и пропаганду, считает, что силой не решить проблем. Либерализм накапливается по крупицам, так же как и доверие, и уважение. Он очень не доволен иностранными журналистами, которые склонны преувеличивать всякие ужасы.
— Когда я жил в Лондоне, для меня было страшным испытанием читать газеты «Сан» и «Таймс», по их сведениям, мой дом каждый день сгорал в огне бунтов и погромов. В пять утра я будил жену звонками, что бы убедиться, что она жива, и узнать подробности черных бунтов, но она о них и не слышала...
Напряженный маршрут не позволяет нигде задерживаться. Встречи и расставания в ритме вальса.
Завтрак на бегу с Тулзирамом Махари, человеком, который хочет купить весь Дурбан. Махари здесь очень известный человек, у него четыре жены, он миллионер. В 14 лет он бросил технический лицей и пошел торговать фруктами и овощами, чтобы заработать на жизнь. В 25 — купил свою первую квартиру, перепродал ее тут же намного дороже. Так везде делаются деньги... Сейчас он владелец пяти отелей, у него свой корабль, своя фирма. У Махари есть кумир — Онассис. Самые большие состояния в мире сделаны на торговле оружием. Ему наплевать на реформы, политику, новых президентов. Единственное, чего он хочет, — найти изюминку в пироге.
