...Обеспечить в 1979—1990 годах строительство и ввод в действие сооружений защиты г. Ленинграда от наводнений протяженностью 25,4 километра... Из постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О строительстве сооружений защиты г. Ленинграда от наводнений»
Очередная передача радионовостей подходила к концу, как вдруг строгий голос диктора объявил: «К берегам Скандинавии движется циклон. Уровень воды в Неве на 163 сантиметра выше ординара, ожидается подъем воды до 220 сантиметров... Следующее сообщение слушайте...»
Надевая на ходу куртку и пытаясь разглядеть сквозь витражи высоких окон, что делается на улице, я сбежал по широким виткам лестницы старого петербургского дома. Дубовая резная дверь, которую я с трудом отжал плечом, вырвалась из рук и пушечно хлопнула за спиной. Ветер с Балтики рвал кепку с головы и, казалось, даже звенел чугунными цепями на Ломоносовом мосту. Его четыре гранитные башни сумрачно глядели в темную воду вздувшейся чуть не до самого моста Фонтанки. Волны плескались уже на ступенях спусков. Осевшее небо клубилось фиолетовыми тучами. На их фоне монументальная стена Пушкинского театра, запирающая желтый коридор улицы Росси, смотрелась нарочно придуманной декорацией...
Третье нынче наводнение, или 247-е за историю города, — беспокойная выдалась осень для Ленинграда. Хотя какая там осень: на дворе декабрь.
Правда, в сентябре 1979 года наводнение начиналось грознее. Мощный циклон, зародившийся в Норвежском море, с огромной скоростью устремился к Финляндии. Всю ночь и весь день 14 сентября над Финским заливом бушевал шквальный ветер, достигавший 25—28 метров в секунду. К четырем часам дня вода в Неве поднялась на 184 сантиметра выше ординара, затопив прибрежные участки городских районов. Даже перенесли на другой день рейс теплохода «Тарас Шевченко», идущего из Ленинграда в Астрахань.
Ветер хозяйничал в городе: ломал сучья вековых деревьев в садах, бросая их поперек дорожек. Против него было тяжело двигаться. В Гавани грузовики шли, как катера, гоня бамперами перед собой волны. Разумеется, были установлены круглосуточные дежурства на предприятиях и в учреждениях затопляемых районов, и, конечно, уже подсчитывали новый ущерб, причиненный городу наводнением...
В этот тревожный день, 5 декабря, прямо с набережной Фонтанки я направился за разъяснениями к метеорологам на Петроградскую сторону. Там, на Малой Невке, маяком в природной круговерти стоял невысокий куб здания, маня голубым светом крупных неоновых букв. На крыше, увенчанной куполом (внутри его находились метеоприборы), еще издали можно было прочесть: «Центр погоды».
— Уж здесь-то все доподлинно известно про непогоду, — переводя дух после уличной мокрети и ветра, обратился я к человеку, спешащему по лестнице.
— Ну, допустим, бюро погоды все точно может предсказать только о прошлом, — отшутился он и, пообещав вернуться через минуту, кивнул на висевший на стене стенд.
Языком фактов и цифр стенд рассказывал, сколько стихийных катастроф пришлось выдержать городу со дня своего возникновения, начиная с бурной августовской ночи 1703 года, когда затопило палатки солдат и рабочих. Вода в Неве за все годы поднималась выше двух метров 60 раз.
— Царь Петр после одного из наводнений записал: «У меня в хоромах было сверху полу 21 дюйм, а по городу свободно ездили на лодках», одним из первых обратив серьезное внимание на бедствия от наводнений, — говорит мой новый знакомый Евгений Владимирович Алтыкис. кандидат географических наук, и приглашает в комнату к метеорологам.
Здесь было трудно разговаривать из-за телефонного трезвона: весь город напряженно следил за изменением погоды.
— Да, «погода» слушает...
— Ветер? Фактически южный.
— Скорость? Метров 15 в секунду.
— Кто? Метрополитен спрашивает?
— Как водичка? Сейчас посмотрим...
На стене рядом с картой Ленинграда, где обозначены посты метеонаблюдений, висит коробка, напоминающая счетчик, в котором выскакивают цифры, показывающие уровень воды над нулем кронштадтского футштока, то есть уровнем Балтийского моря. Этот счетчик соединен с павильончиком-ротондой на Малой Невке. Я выхожу на набережную и вижу, как чернота воды захлестывает противоположный низкий берег, не одетый в гранит. Еще нет четырех часов дня, а уже смеркается. Пора ехать на Васильевский остров в Управление гидрометслужбы, где занимаются не только сегодняшней погодой, но и долговременными прогнозами.
Там-то уж наверняка скажут, когда будет отменено штормовое предупреждение.
...В комнате «наводненческой» группы тоже висит в воздухе нескончаемый телефонный звон, который постоянно отвлекает от нашего разговора старшего инженера Нину Георгиевну Куприянову.
— Кто это? А, Москва... Нормально, уровень 162 над ординаром.
— Из Гавани спрашивают? Да, вода пошла на убыль...
— Кронштадт? Пошло на понижение? Хорошо...
Ничего не понимаю. Только что на счетчике в «Центре погоды» выскочила цифра 173 сантиметра.
— Такой быстрый спад воды? — обращаюсь к Нине Георгиевне.
Оказывается, просто разный отсчет уровня: там — от нуля кронштадтского футштока, а здесь — от ординара Горного института, что на 11 сантиметров выше уровня Балтийского моря.
