«Полярный эксперимент — Север-76» является национальным вкладом Советского Союза в осуществление международной программы исследовании глобальных атмосферных процессов (ПИГАП), которая проводится под эгидой Всемирной метеорологической организации.
А. Ф. Трешников, Герой Социалистического Труда, директор ААНИИ, член-корреспондент Академии наук СССР
В марте 1976 года из гавани Васильевского острова уходило в северную Атлантику научно-исследовательское судно «Профессор Зубов». Этот день, наверное, можно было бы назвать началом «Полярного эксперимента — Север-76», но Эдуард Саруханян, заместитель начальника эксперимента, которого я тогда провожал, сказал: «Началом можно будет считать тот день и час, когда одновременно начнут действовать все средства эксперимента: корабли в Норвежском и Гренландском морях, в северной части Тихого океана; во всем Арктическом бассейне — высокоширотная экспедиция Север-28, летающие обсерватории Ил-18...» Сейчас, когда «ПОЛЭКС — Север-76» завершен, я снова встречаюсь с участниками эксперимента в Ленинграде, на Фонтанке, в Институте Арктики и Антарктики, встречаюсь как со старыми знакомыми, чтобы продолжить беседу, начатую в марте прошлого года у трапа уходящего в океан корабля. Мы сидим в кабинете заместителя начальника эксперимента по управлению данными Николая Павловича Смирнова, в одном из флигелей старинного особняка института. Между нами не существует того барьера узнавания, который мешает собеседникам, и, видимо, поэтому Эдуард без лишних слов начинает беседу, как бы возвращаясь к прерванному разговору десятимесячной давности...
Саруханян.
Когда «Профессор Зубов» вышел в северную Атлантику — это было примерно через неделю после того, как мы расстались с тобой в Ленинграде, — я связался по радио с Николаем Павловичем Смирновым, он возвращался, как ты знаешь, из пролива Дрейка (1 См. Эксперимент в проливе Дрейка. «Вокруг света», № 5, 1976.) и уже проходил Канарские острова...
Смирнов.
Шли Бискаем.
Саруханян.
А мы входили в это время в Северное море... Так вот, вызвал я Николая к микрофону и передал, что он, будучи еще начальником экспедиции в пролив Дрейка, назначен заместителем начальника экспедиции «ПОЛЭКС — Север-76» и пойдет на «Профессоре Визе» с Алексеем Федоровичем Трешниковым. Его корабль — флагман экспедиции...
Смирнов.
Разговор о том, что я буду участвовать в этом большом эксперименте, был заранее, но я не знал, в каком качестве пойду... По возвращении в Ленинград из пролива Дрейка я мог располагать двумя неделями для подготовки и потому попросил Эдуарда позже выйти на вторую связь, чтобы получить более полную информацию об эксперименте...
Саруханян.
Вторая радиосвязь произошла, когда «Зубов» находился на полигоне в Норвежском море. Поговорив, мы решили, что, очевидно, будет целесообразнее после выхода флагмана из Ленинграда организовать стыковку двух головных кораблей эксперимента, «Профессора Зубова» и «Профессора Визе», в Северном море и провести первое рабочее координационное совещание.
Смирнов.
Встречались в районе Шетландских островов 10 апреля. Вначале мы боялись, что из-за шторма не сможем подойти друг к другу, но потом...
Саруханян.
Поскольку в этих водах мы были уже целый месяц, чувствовали себя хозяевами и, естественно, отвечали за благоприятный исход встречи, наш капитан Андржеевский — это имя тебе знакомо — обратился к английским властям с просьбой разрешить войти в одну из близлежащих бухт для встречи двух советских судов.
Смирнов.
Надо сказать, что как раз в это время обстановка здесь была напряженная — шла «тресковая война» между Англией и Исландией... Но англичане дали нам «добро».
Саруханян.
Примерно через пять часов после переговоров наши суда начали входить в маленькую бухту с суровыми гористыми берегами. В два часа дня мы стали на якорь на расстоянии друг от друга. А затем на шлюпке с руководителями отрядов мы прибыли на борт флагмана — «Профессора Визе», где встретились с начальником экспедиции Алексеем Федоровичем Трешниковым, с Николаем Павловичем.
Смирнов.
На совещании еще раз уточнили программу работ, построили схему действий всех судов, которые уже находились в районе эксперимента...
Саруханян.
Расставались к вечеру. Октавиан Витольдович Андржеевский на «Зубове» забеспокоился, он связался по рации с флагманом и передал, что судам пора расходиться, к тому же волнение на море усиливается и наступает темнота. Мы быстро собрались, спустились на шлюпку. Отходим. Все вроде хорошо, идем. Но когда до «Зубова» осталось каких-нибудь двадцать метров, глохнет мотор. Попытки завести его ни к чему не приводят. А ветер усиливается, и мы чувствуем, как нас сносит. И тут кому-то в голову приходит идея: все встаем на банки, распахиваем куртки, плащи — создаем парусность. Нас начинает сносить обратно к флагману. Видимо, наш капитан Андржеевский все это наблюдал и, не выдержав, спустил свою шлюпку и послал за нами. Когда же мы наконец поднялись на борт «Зубова», я, увидев суровое лицо Октавиана Витольдовича, этого всегда сдержанного человека, тут только осознал, что наше положение на шлюпке с заглохшим мотором было далеко не безопасным...