Вилы
Авторы: Алексей Викторович Иванов
Жанры: Современная проза, История, Документальная литература
Цикл: Новый Алексей Иванов
Формат: Полный
Всего в книге 129 страниц. Год издания книги - 2016.
«Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный», – написал Пушкин в «Капитанской дочке»… и убрал из романа главу с этими словами. Слова прекрасные, но неверные. Русский бунт вовсе не бессмысленный. Далеко не всегда беспощадный. И увидеть его – впечатление жестокое, но для разума и души очистительное.
Бунт Емельяна Пугачёва сотрясал Российскую империю в 1773–1775 годах. Для России это было время абсолютизма и мирового лидерства. Но как Эпоха Просвещения породила ордынские требования восставших? В пугачёвщине всё очень сложно. Она имела весьма причудливые причины и была неоднородна до фантастичности. Книга Алексея Иванова «Вилы» – поиск ответа на вопрос «что такое пугачёвщина?».
Этот вопрос можно сформулировать иначе: «а какова Россия изнутри?». Автор предлагает свою методику ответа: «наложить историю на территорию». Пройти сейчас, в XXI веке, старинными дорогами великого бунта и попробовать понять, кто мы такие на этой земле.
Читать онлайн Вилы
© Иванов А. В.
© ООО «Издательство АСТ»
Пролог. История и территория
На излёте блистательного XVIII века чудовищный народный бунт, возглавленный казаком Емельяном Пугачёвым, словно бы поднял Россию на вилы, но до сих пор никто не знает, что же такое пугачёвщина.
В городе Оса, в старом парке на берегу реки Камы стоит странный памятник великому мятежу: каменный обелиск с часами, у которых одна стрелка указывает XX век, а другая – XVIII. Что он символизирует? Непонятно. И с пугачёвщиной до сих пор слишком много непонятного. Вернее, России многое непонятно с самой собою, а потому уже – и с пугачёвщиной.
Вроде бы, события бунта известны, версий о причинах – множество, но в том-то и беда: ни одно толкование не объясняет всего. Какие-то важные особенности этого восстания обязательно противоречат стройной концепции историка.
В XVIII веке российская власть расценила пугачёвщину как «воровство», то есть криминал. Дело это было признано позорным, а потому – предано забвению.
С подачи Пушкина к бунту отнеслись внимательнее. Стало ясно, что народ схватился за вилы не из корысти. XIX век счёл пугачёвщину войной черни против знати.
XX век пересмотрел такой вывод, хотя и упростил ситуацию в угоду вульгарному марксизму. Для советских историков пугачёвщина стала крестьянской войной, то есть борьбой эксплуатируемых с эксплуататорами. Победил классовый подход.
Но так и не появилось уверенности, что исследователи добрались до сути. Пугачёвщина лишена романтики, тут не бросают красавицу «в набежавшую волну». Но в пугачёвщине есть особая, страшная ирреальность. Ощущения от неё Пушкин передал в образе дьявольского бурана. Что это за «внутреннее пространство» пугачёвщины, непонимание которого так будоражит до сих пор?
XXI век потащил в интернет-форумы скороспелые доктрины, в которых глобализм причудливо сливается с конспирологией. Дескать, пугачёвщина – одна из фаз вечной борьбы Леса и Степи, Европы и Азии, колоний и метрополии… Ну, да. И что из этого? Можно свести пугачёвщину к любому историческому тренду, но не находится тренд, из которого обязательно выводилась бы пугачёвщина.
Где искать прошедшее время? Только там, где оно прошло.
Ещё не опробованный ключ к амбарному замку пугачёвщины – пространство. Что поймёшь, если пройдёшь по всем дорогам бунта? Если совместишь историю и территорию? Окажется, что пугачёвщина – борьба за идентичность.
Памятник пугачёвщине в городе Оса
Пугачёв придумал объявить себя царём. С этой идеей он двинулся по России. А Россия – комплекс разных идентичностей, как Европа – комплекс разных стран. И каждая российская идентичность на идею самозванца отреагировала по-своему.
Что такое идентичность? Это не язык, не конфессия, не государственность, не география, даже не культура. Идентичность – это система ценностей.
Огромную Россию можно разделить на примерно-однородные зоны. На регионы. И для каждого найдётся свой способ наиболее эффективного освоения. Этот способ будет вырабатывать моральные нормы для того социума, который и практикует данный способ освоения региона.
Например, степь. В России степи – жаркое и плодородное поречье на южной границе. Наиболее эффективно осваивать эти территории могли хуторские и станичные хозяйства. Такой способ освоения сформировал социумы – казачьи войска. И у них казачья идентичность: тип жизнеустройства, характерный только для казаков.
Или другой пример: Урал. Горы, леса, реки, месторождения руд. Наиболее эффективно осваивать эту территорию могли горные заводы и рудники. Такой способ освоения сформировал социум – «горнозаводскую державу». И в ней воцарилась рабочая идентичность: набор поведенческих стратегий, характерных для рабочих.
И так далее.
Империя подавляла эти идентичности, а пугачёвщина их активировала.
В казачьем мире Яика пугачёвщина стала корпоративной войной: яицкие казаки не хотели жить так, как оренбургские, потому и забунтовали. И Пугачёв в первом же манифесте обозначил, что́ «яицким казакам надобно»: реки и моря, крест и бороду. Оренбургские казаки в том не нуждались.
В рабочем мире Урала пугачёвщина стала гражданской войной: крестьяне не хотели работать для заводов и пошли их жечь, а рабочие поднялись на защиту своих предприятий. Стравливая рабочих и крестьян, самозванец соблазнял пахарей «всякими вольностями» от заводской работы.
В Башкирии пугачёвщина стала национально-освободительной войной: башкиры требовали от русской власти соблюдения их родовых интересов. Пугачёв призывал башкир к тому, к чему они и сами стремились два века – вернуть себе древнюю традицию полукочевья: «бутте подобны степным зверям!».
В крестьянском мире Поволжья пугачёвщина стала криминальной войной: крестьяне грабили своих хозяев и мстили за притеснения. И злодей Емельян самым страшным своим манифестом направил мятежников «ловить, казнить и вешать» дворян – владельцев земных богатств.
Так что тайное «внутреннее пространство» пугачёвщины – это сама Россия, не осознанная собственными гражданами. А «наложить историю на территорию» – значит, «увидеть русский бунт».
Часть первая. «…Бородами и морями…». Казаки против казаков
