— Клянусь Духом снегов! — с раздражением рычал не по-эльфийски кряжистый бородач, отдирая от себя вдохновенно обнимавшую его пленницу. — Я двести лет в набегах, а такую встречаю впервые. Да отцепись же, дурында лесная!
Окружавшие здоровяка снежные эльфы уже начинали хохотать, когда ему наконец-то удалось оторвать руки девчонки от своей одежды, после чего он с возмущением уставился в ее сияющее лицо.
— Вы посланы мне самим Великим лесом! — тут же вскричала юная эльфийка, вновь порываясь обнять страшилище, которое держало ее в руках — серовато-белая спутавшаяся грива волос, бородища лопатой, маленькие пронзительно-голубые глазки. Плечи молотобойца и соответствующее телосложение…
Следовало отметить, что про Эрика, происходившего из клана Ледяного барса, недоброжелатели часто поговаривали так: полукровка. Матушка его, мол, пала столь низко, что согрешила с кем-то из гномов. Но, похоже, если такие мысли и возникли в голове у молоденькой пленницы Эрика, то ее они совершенно не смутили и не испугали: зеленые глаза на прелестном, тонко очерченном лице сияли, а рот неудержимо расплывался в улыбке.
Бородач покачал головой и, перекинув девушку через плечо, поволок к берегу, где ждала крутобокая тридцативесельная ладья, резные штевни которой украшали разинувшие пасть снежные медведи — знак принадлежности к соответствующему Дому.
«Пусть с этой сумасшедшей разбирается Тир», — думал Эрик, стараясь не обращать внимания на хохот у себя за спиной.
Спустя полчаса, когда награбленное с каравана добро и оставшиеся в живых лесные были погружены на корабль, гребцы взялись за тяжелые весла. Время призвать послушную снежным эльфам магию северных ветров придет позже, когда ладья окажется в открытом море, пока же членам команды придется поработать руками. Неизбежное неудобство, которое, впрочем, каждый раз вполне окупалось награбленным добром.
Берег начал неторопливо удаляться, и именно в это время возле странной пленницы, стоявшей на корме у левого борта, остановился стройный юноша всего на полголовы выше ее. Его длинные белоснежные волосы, отливавшие серебром, трепал ветер, то же серебро стыло в широко расставленных серых глазах, опушенных густыми изогнутыми ресницами. Они да полные яркие губы и аккуратный, прекрасно очерченный подбородок могли бы украсить даже женщину, но взгляд… Лед сковывал и без того холодное серебро взора, обращенного на пленницу. Однако даже это не смогло согнать улыбку с ее лица.
— Что тебя так веселит, дуреха? — поинтересовался снежный эльф. — Может быть, ты не понимаешь, что тебя ждет?
— Я пока просто не готова думать о том, что со мной будет дальше. Могу лишь о том, чего избежала благодаря вам.
Брови снежного взлетели в неприкрытом изумлении:
— Не представляю, что может быть хуже рабства.
Лицо юной эльфийки посерьезнело, она на мгновение задумалась, но потом, отбросив со лба темные вьющиеся пряди, решительно подняла глаза цвета мокрой листвы:
— Другое рабство, только пожизненное. Благословленное нынешним Лесным королем Гимли из Великого дома Древнего кедра.
— То есть? — не понял собеседник.
— Меня везли, чтобы выдать замуж за самого отвратительного эльфа, какого когда-либо знали леса.
Губы снежного искривила недоверчивая усмешка, и, заметив ее, пленница вспылила:
— Не думайте обо мне, как о глупенькой молоденькой дурочке, которая просто боится мужчин. Вы не знаете, о ком идет речь, а я… наслышана достаточно, чтобы понимать — Ангудил из Дома Высокой сосны… — пленница запнулась, и благодаря наступившей тишине отчетливо прозвучало проклятье, сорвавшееся с уст одного из гребцов.
Снежный эльф немедленно обернулся к нему и, прищурившись, спросил:
— Что, Кэлибор, ты, кажется, знаешь, о ком идет речь?
— Да, Тир, — коротко бросил он, раздраженно дернув островерхими ушами, и юная эльфийка с любопытством взглянула на говорившего, по имени поняв, что перед ней соотечественник — такой же лесной эльф, как и она сама.
Первое, что ей бросилось в глаза, были цепи, которые сковывали сильные руки Кэлибора, размеренно двигавшие огромное шестиметровое весло. Округлив губы в сочувственном «О!» она подняла глаза к его лицу и встретилась с ответным взглядом теплых карих глаз. Добродушная кривоватая усмешка приподняла уголки губ Кэлибора. Он был темноволос, как большинство лесных эльфов, но отчетливая рыжина в заплетенной в косу гриве указывала на то, что родом Кэлибор происходил из южных частей Лесной страны. Да и лицо — немного широкоскулое и смуглое — говорило о том же. Но не это было главным. Куда важнее юной эльфийке показалось то, что Кэлибор был молод и невероятно хорош собой.
«Даже лучше Эристора», — решила девушка, но тут ее отвлек снежный эльф, которого Кэлибор назвал Тиром.
— И чем же так примечателен лесной по имени Ангудил?
— Он уродлив, жаден, невероятно развратен и патологически жесток. К тому же был женат уже четырежды, и все его жены теперь лежат в сырой земле, — как-то отстранено ответил Кэлибор, а потом взглянул в лицо Тиру и жестко добавил. — Его первой женой была моя двоюродная сестра.
— Должок, Кэл? — иронично спросил Тир, непривычно сокращая имя лесного эльфа на свой северный манер, но пленник ему не ответил, хмуро уставившись перед собой и не переставая работать веслом.
