Сельская окружная школа под номером семь располагалась у самой границы пустынных и диких земель, простирающихся далеко на запад от Аркхема. Школьное здание было окружено небольшой рощей, состоявшей в основном из дубов и вязов, среди которых затерялись два-три старых клена; проходившая через рощу дорога вела в одном направлении к Аркхему, а в другом, становясь с каждой милей все менее наезженной, — в глубь дремучих лесов, темной массой маячивших на западном горизонте. Само здание с первого взгляда произвело на меня неплохое впечатление, хотя в архитектурном плане оно ничем не отличалось от сотен других сельских школ, встречающихся здесь и там по всей Новой Англии, — весьма неуклюжее приземистое строение, стены которого, окрашенные в строгий белый цвет, издалека виднелись в просветах меж толстых стволов окружающих деревьев.
Когда в первых числах сентября 1920 года я прибыл сюда в качестве нового учителя, дом этот был уже очень стар, так что сейчас — учитывая проведенную в последние годы реорганизацию и укрупнение школьных округов — он, скорее всего, заброшен либо вообще снесен. Тогда же местные власти еще кое-как поддерживали эту отдаленную школу скупыми финансовыми подачками, умудряясь экономить на каждой мелочи, а нередко и на вещах крайне необходимых. К моменту моего приезда основным учебным пособием здесь была «Эклектическая хрестоматия» Мак-Гаффи,[2] причем в изданиях предыдущего столетия. В общей сложности моим заботам вверялось двадцать семь юных душ; все это были отпрыски окрестных фермерских семей — Аллен, Уэйтли, Перкинс, Данлок, Эббот, Тэлбот; среди прочих был там и Эндрю Поттер.
Сейчас я не могу припомнить в точности все обстоятельства, при которых я впервые обратил особое внимание на Эндрю Поттера. Это был довольно рослый и крепкий для своих лет мальчик с неизменно угрюмым выражением лица, отстраненно блуждающим взором и густой копной вечно взъерошенных черных волос. Первое время, встречаясь с ним глазами, я не мог отделаться от какого-то тревожного ощущения; позднее я начал к этому привыкать, но все равно каждый раз в таких случаях чувствовал себя не очень уютно. Эндрю учился в пятом классе, хотя при желании мог бы легко перейти сразу в седьмой, а то и в восьмой. Вся беда была в том, что желание это у него напрочь отсутствовало. К другим ученикам он относился сдержанно, чтоб не сказать равнодушно; они же, в свою очередь, избегали с ним ссориться, хотя и не проявляли особого дружелюбия — порой мне казалось, что они просто боятся иметь с ним дело. Вскоре я понял, что это его подчеркнуто безразличное отношение к своим сверстникам в равной степени распространяется и на меня самого.
Вполне естественно, что столь необычный вызов со стороны одного из учеников заставил меня приглядеться к нему повнимательнее, причем я старался делать свои наблюдения украдкой, насколько это было возможно в условиях школы, где все дети помещаются в одной не слишком-то просторной классной комнате. В конце концов мне удалось подметить весьма озадачившую меня деталь: иной раз прямо посреди урока Эндрю Поттер вдруг слегка вздрагивал, как вздрагивают, услышав неожиданный резкий окрик, и настораживался, словно воспринимая какие-то слова или звуки, недоступные слуху остальных, — отчасти это напоминало поведение животных, когда они реагируют на звуковые волны, не улавливаемые человеческим ухом.
Не видя иного способа удовлетворить свое любопытство, я счел нужным навести кое-какие справки. Один из учеников восьмого класса, Уилбер Данлок, имел привычку задерживаться после уроков, чтобы помочь мне прибраться в классе.
— Уилбер, — обратился я к нему однажды вечером, — насколько я заметил, ты и другие ребята как будто сторонитесь Эндрю Поттера. Почему?
Он замялся с ответом, взглянул на меня подозрительно и наконец, пожав плечами, нехотя выдавил:
— Он не такой, как все.
— Что ты имеешь в виду?
Уилбер покачал головой.
— Ему наплевать, будем мы с ним водиться или не будем. Для него все мы — пустое место.
Он явно не был расположен продолжать разговор на эту тему, и мне стоило немалых трудов извлечь из него хоть какую-нибудь информацию. Как выяснилось, семья Поттер жила за холмами на запад отсюда, в той стороне, куда вела поросшая травой, почти всегда безлюдная проселочная дорога. Небольшую долину, где размещалась их ферма, здешние жители называли Ведьминым Логом. По словам Уилбера, это было «недоброе место». Жили Поттеры вчетвером — Эндрю, его старшая сестра и их родители. Они почти не общались с другими людьми в окрестностях, даже с Данлоками, своими ближайшими соседями, чей дом стоял в полумиле от школы и откуда до Ведьмина Лога было по прямой через лес мили четыре.
Ничего больше он не смог — а скорее, не пожелал — мне сообщить.
Спустя неделю после этого разговора я попросил Эндрю Поттера остаться в школе по окончании занятий. Он ничуть не удивился и не попытался возражать, отнесясь к моей просьбе как к чему-то само собой разумеющемуся. Когда все дети ушли, он приблизился к моему столу и замер, глядя на меня выжидающе; при этом на его полных губах показалось слабое подобие улыбки.
