В зареве пожара

В зареве пожара

Авторы:

Жанр: Классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 62 страницы. Год издания книги - 2017.

Содержание: В зареве пожара (роман-хроника из событий 1905 года). Катя (рассказ из приисковой жизни). Мёртвые цветы (стихотворение в прозе). Незримая спутница (стихотворение в прозе). В гостях у «летучки» (рассказ из приисковой жизни). Богатые знаки (рассказ из приисковой жизни). Сон Замухрышкина (фантастическая история). Модное словечко (стихотворение). Казнь (стихотворение). Одинокая могила (стихотворение в прозе). Песня о верёвке (стихотворение). На тему дня (стихотворение).

Читать онлайн В зареве пожара


В зареве пожара (роман-хроника из событий 1905 года)

Пролог. Побеждённые

…Серый зимний день.

…Тёмно-свинцовое небо низко опустилось над широкой, занесённой снегами долиной.

Печально и безжизненно вокруг.

…В воздухе кружился мелкий сухой снежок.

…Ветер уныло гудел в оледенелых телеграфных проволоках.

Гнал по полотну линии столбы снежной пыли…

Там, где долина суживалась цепью гор, раскидывались постройки большой деповской станции.

Многочисленные станционные пути были засыпаны снегом и загромождены вагонами.

Громадные ворота депо, раскрытые настежь, угрюмо чернели на грязно-сером фоне стен, выложенных из дикого камня.

Около депо стояло несколько паровозов, из которых давно был выпущен пар.

Стёкла в окнах здания были во многих местах разбиты.

Переплёты рам и самые стены депо хранили следы пуль.

…На станции не замечалось обычного оживления.

Вся она точно вымерла.

Окна жилых домов были закрыты ставнями.

Двери станционного пакгауза заколочены досками.

Саженях в ста от станции пути были завалены опрокинутым подвижным составом: крытыми вагонами и платформами.

Снег около этой импровизированной баррикады был плотно утоптан.

Местами виднелись кровавые пятна.

…Повсюду, и на путях, и на перроне, и около станционных построек стояли часовые.

Серые солдатские фигуры сливались с наступающими сумерками.

Часовые зябко поводили плечами, стараясь держаться спиною к ветру.

Мерно шагали по замёрзшему скрипевшему снегу и с чувством глухой вражды косились на опрокинутые вагоны, которые их заставили караулить…

Одно из окон аппаратной комнаты, выходившее на перрон, было освещено.

Розовый отблеск пробивался сквозь заиндевевшее стекло и падал на платформу.

Около самого окна стоял часовой.

Он переминался с ноги на ногу и прятал лицо в башлык.

По временам, когда дверь станции с визгом распахивалась, часовой напряжённо вытягивался и неловко стукал прикладом о платформу.

Торопливо, деловой походкой проходили жандармы, позвякивая шпорами, хранив на лице озабоченное, сосредоточенное выражение.

Визжал дверной блок, с шумом захлопывалась дверь, и опять всё затихало.

Часовой ёжился, тоскливо вздыхал и беззвучно шевелил губами.

— О, Господи! С утра маковой росинки не было. Скоро ли смена-то? Ветрено, холодно… Ну и сторона сибирская, чтоб ей ни дна, ни покрышки!

…В аппаратной — большой, неуютной комнате — скупо мерцала лампа под жестяным зелёным абажуром.

Молоденький белокурый телеграфист с бледным, растерянным лицом, низко наклоняясь над столом, выстукивал телеграмму.

Руки его заметно дрожали.

Он напряжённо следил за развёртывавшейся лентой, испещрённой черточками.

Аппарат стучал мелко, дробно, как будто испуганно…

По комнате взад и вперёд расхаживал молодой офицер в гвардейской форме.

Его красивое лицо выражало скуку и нетерпение.

Шаги были вялы и нерешительны, как у человека, который не знает, как ему убить время.

Он поминутно закуривал, щёлкая массивной крышкой серебряного портсигара.

По временам наклонялся над аппаратом и смотрел через плечо телеграфиста.

Тот ёжился и дрожащими пальцами откидывал ленту.

…Офицер вынул из кармана узких рейтуз изящные золотые часы и нетерпеливо пожал плечами.

— Удивительно, как они копаются!

Точно в ответ на это восклицание за дверью послышалась возня и лёгкое покашливание.

Вошли фельдфебель и жандармский вахмистр.

Фельдфебель отряхнул снег с шинели и отрапортовал сиплым басом:

— Готово, вашескородие!

— Наконец-то! Могли бы, кажется, сделать поскорее.

— Так что позвольте доложить, вашескородие, земля очинно мёрзлая… Насилу выкопали.

— Всё готово? — сухо, официальным тоном осведомился офицер…

— Так точно, вашескородие. Взвод, как приказано по наряду, опять же могилы, — торопливо скороговоркой начал фельдфебель, но офицер перебил его, с оттенком досады махнул рукой.

— Ну, хорошо… Идём!

Они направились к большому продолговатому зданию, черневшемуся несколько поодаль от платформы.

Здание это было окружено цепью часовых.

Внутри, в большой голой комнате с высоким потолком и закоптелыми стенами, сидело и лежало несколько человек.

Здесь было холодно и темно.

Комната эта, служившая ранее помещением для кондукторских бригад, уже несколько дней не отапливалась.

На полу и на стенах выступал морозный иней.

…В темноте слышались подавленные вздохи, односложные фразы.

Говорили тихо.

…Из дальнего угла доносились какие-то слабые ноющие звуки: точно кто-то всхлипывал или бредил во сне.

…Дверь отворилась.

По стенам заметался свет фонарей, принесённых солдатами.

Послышался оклик:

— Встать!

Кучка людей зашевелилась.

Вахмистр держал в руках список.

Свет фонаря прыгал по серым обшлагам его шинели, по смятой бумаге.

— Кондратьев Иван! — медленно прочёл жандарм.

Из кучки выделился высокий, сухощавый парень по внешности, деповской слесарь.

Он сделал несколько шагов вперёд, нервно кутая шею в старый, рваный шарф.

…Кто-то глубоко и протяжно вздохнул.

Жандарм нахмурился, откашлялся и продолжал:

— Сокольский Александр!

Брюнет с густой проседью, в тужурке с путейскими кантами и в полушубке, накинутом на плечи, бодрой, размеренной походкой подошёл к дверям.

— Здесь, — отозвался он низким грудным баритоном.

Фельдфебель поднял фонарь и осветил его лицо.


С этой книгой читают
Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Королевское высочество
Автор: Томас Манн

Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.


Год кометы и битва четырех царей

Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.


Одна сотая

Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).


Брабантские сказки

Шарль де Костер известен читателю как автор эпического романа «Легенда об Уленшпигеле». «Брабантские сказки», сборник новелл, созданных писателем в молодости, — своего рода авторский «разбег», творческая подготовка к большому роману. Как и «Уленшпигель», они — результат глубокого интереса де Костера к народному фольклору Бельгии. В сборник вошли рассказы разных жанров — от обработки народной христианской сказки («Сьер Хьюг») до сказки литературной («Маски»), от бытовой новеллы («Христосик») до воспоминания автора о встрече со старым жителем Брабанта («Призраки»), заставляющего вспомнить страницы тургеневских «Записок охотника».


Мастер Иоганн Вахт

«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».


Родник пробивает камни

В центре романа Ивана Лазутина «Родник пробивает камни» — рабочая династия Каретниковых, пять поколений которой связаны с Московским заводом имени Владимира Ильича. Автор рассказывает о судьбе молодой девушки Светланы Каретниковой, яркой, одаренной личности, не поступившей после окончания школы в театральный институт и пришедшей на завод, где работали ее отец и дед. В дружном рабочем коллективе формируется характер девушки, определяется ее четкая жизненная позиция.


Бешеная собака любви

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дрессировка - дело тонкое

Главное в профессии дрессировщика и укротителя магических существ — не связывать работу и личную жизнь, а именно не привязываться к милым мордашкам и покладистому характеру. Но как быть, если подопечный попался не совсем обычный?


Хаос, Ангелы и другие передряги

Когда в твоей жизни все идет своим чередом — ты вполне можешь считать себя счастливой.Но когда в твой дом врываются злобные полукровки, пытающиеся тебя убить; посреди ванны появляется ангел, спасающий тебя и требующий найти древний манускрипт, с которым была связана твоя мать, а странный вампир пытается соблазнить при каждой встрече — начинаешь задумываться, а что, собственно, с тобой не так?


Другие книги автора
Томские трущобы

Уголовный роман-хроника приоткрывает тайны преступного мира Сибирских Афин конца XIX века.


Человек в маске

Продолжение приключений Сеньки Козыря и его подельников в Томске — сибирских Афинах.