В стране водяных

В стране водяных

Авторы:

Жанр: Классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 19 страниц. Год издания книги - 1962.

«В стране водяных» — не только сатирическая утопия и разительная пародия на Японию начала ХХ века, но и страшная карикатура на самого Рюноске Акутагава. Не желая связывать себя конкретными деталями быта, он перенес действие своего рассказа в вымышленную страну Капп. «Я населил мир моего рассказа сверхъестественными животными. Более того, в одном из этих животных я нарисовал самого себя…».

Читать онлайн В стране водяных



>Оформление художника Д. Бисти

Фантазия или реальность

— Отчего ты нападаешь на современный общественный строй?

— Оттого, что я вижу зло, порожденное капитализмом.

— Зло? Я думал, ты не признаешь различия между добром и злом. Ну, а твой образ жизни?

…Так он беседовал с ангелом. Правда, с ангелом, на котором был безупречный Цилиндр.

Акутагава. «Жизнь идиота»[1]

Ветки деревьев с шершавым стуком колотились друг о друга. Временами ветер стихал, и эта тишина мешала думать. В стакане с водой плавали желтые льдинки лунного света. Он выпрямил спину и зябко поежился. Потом улыбнулся. И словно улыбка стоила большого усилия, вздрогнул от внезапной боли в желудке. Заснуть сегодня не удастся. Быть может, это и к лучшему. Он спешил. Ненаписанные книги, как далекие острова, бледнели в тумане. Но паруса обвисли, и кормчий устал. 0,8 веронала — как мало нужно для спасения.

Он вспомнил великое землетрясение. Трупы, слезы, полуобгоревшие ассигнации. Горе людей! Неужели это написал он: «Человеческая жизнь не стоит и одной строчки Бодлера».

Ему тридцать четыре года. Десять лет назад написан первый рассказ. Первый, который он назвал настоящим.

Его всегда считали бесстрастным эстетом. Даже друзья. Что же, быть может, они были правы. Но он всегда хотел писать о людях. И не его вина, что часто в руках у него вместо мягкой кисти оказывался скальпель хирурга.

Ложь во всех ее видах, как раковая опухоль, разъедала людские души. Он стал недоверчив. Он искал ее всюду. И радовался, когда… находил настоящее человеческое чувство — доброту, бескорыстие, честность. Правда, чаще встречалось другое — холодный расчет, подлость, ханжество.

Как он ненавидел буржуа! Их мысли, их души, их «добропорядочность». Они опоганили самые лучшие слова, которые придумал человек. «Свобода, свобода любви, свобода торговли — какой только свободы не намешали в одну маленькую рюмочку с водой. К тому же с водой стоячей…»[2] Наверно, поэтому он стал искать спасения в галльском скептицизме Франса, в парадоксах Уайльда, в бешеных тирадах Ницше. Но книги Франса рождали все новые, еще более мучительные вопросы. Потом он услышал раздавленный вопль из Рэдингской тюрьмы. В молниях электрического света и грохоте чудовищных машин вступал в историю двадцатый век, и тонкие страницы книг сворачивались от его жаркого дыханья. А «Menschliches, Allzumenschliches»[3] Ницше претило ему. Он так и не научился презирать людей.

Он напишет большой роман о Японии, о настоящих людях с большими страстями и благородными желаниями. Он не может быть по ту сторону добра и зла!

Он взял чистый белый лист бумаги и обмакнул кисть. Как это у Сайто в «Красном свете»:[4]

Солнце!
В сверкающих ливнях света
Захлебнулся
Черный сверчок,
Подслеповатый сверчок.

Из-под кисти выходил страшненький костлявый силуэт каппы — водяного. В детстве об этих странных существах, похожих на больших лягушек с человечьими глазами, рассказывала ему мать.

Он закончил рисунок и подписался: «Гаки».

Гаки — большой грешник. По буддийским поверьям, за злые деяния, свершенные в прежней жизни, он должен был страдать от голода. Перед ним появлялись всякие яства, но только он хотел схватить их — они исчезали, как тающий дым. Не похож ли чем-то он сам на этого гаки?!

А что, если есть такая страна… Он не верил ни в бога, ни в дьявола. Нет, пожалуй, в дьявола он верил. В дьявола сомнения. В гётевского дьявола.

А что, если… Он улыбнулся. Во второй раз за эти долгие часы… Ну-ка, представим себе, что в страну капп попал японец. Обыкновенный честный буржуа. Вот она — жизнь! Жизнь, возникающая на кончике кисти. Кисть быстро заходила по бумаге.

Акутагава Рюноскэ пришел в литературу в начале первой мировой войны.

Ощущение огромного переворота, рожденное залпом «Авроры», а затем рисовыми бунтами и великим землетрясением 1923 года и крушением банков, нищетой большинства и богатством меньщинства, — ощущение катастрофического неблагополучия жизни не покидало японскую интеллигенцию. Акутагава стал ее писателем.

Литература девятнадцатого века есть классически совершенное воплощение конфликта человека и общества. Двадцатый век с огромной силой и настойчивостью провозглашает еще один (и тоже главный) конфликт человека с самим собой.

Выдающийся японский писатель Нацумэ Сосэки назвал этот конфликт несколько иначе: «я» и «не я». Герой его поздних романов — человек, который не может бороться с обществом потому, что не может примириться с самим собой. В романе «Сердце» (1914) такой человек кончает жизнь самоубийством.

Нацумэ Сосэки приветствовал первые успехи молодого Акутагава Рюноскэ. Акутагава сохранил к «учителю» (так он называл Нацумэ) уважение на всю жизнь.

В «Диалоге во тьме» (декабрь 1926 года, опубликовано посмертно) есть такие слова: «Голос: Однако ты любил прекрасное — или делал вид, что любишь. — Я: Я люблю прекрасное».

Разрыв между прекрасным и действительностью, между поэзией и правдой питал начальное творчество Акутагава.

Быть может, именно в этом причина обращения молодого писателя к историческому прошлому Японии. Он начал с так называемых исторических новелл. Словно луч фонаря выхватывал из глуби веков картину, происшествие, схватку чувств — историю в этих новеллах можно было осязать руками. А люди — люди в них были совсем не «исторические», а почти современные. Акутагава ставил их в необычайные обстоятельства, придавал им, обстоятельствам, некий фантастический колорит и исследовал человеческие характеры. В этих произведениях он пытался решать морально-этические проблемы настоящего времени. Акутагава всегда интересовали не обстоятельства, не факты быта, а работа человеческого сознания, борьба страстей — и главное, что определяло буржуазное сознание, — генезис эгоизма.


С этой книгой читают
Папаша Орел

Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.


Абенхакан эль Бохари, погибший в своем лабиринте

Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…


Белый Клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном»
Автор: Джек Лондон

В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».


Скверная компания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Странный лунный свет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.


Сокровище по имени няня

Красавец и богач Пирс Уорнер по уши влюбился в миловидную няню, которую нанял для своего осиротевшего племянника. Но сможет ли он простить этой юной особе ее семейную тайну? Кто же на самом деле эта обворожительная Николь?


В голубых канадских водах

Любовь между Данте Росси, главой крупной торговой компании, и его сотрудницей Лейлой вспыхнула с первого взгляда. Бурная, страстная, вскоре она должна была привести к счастливому браку. Но простое недоразумение выявило сложность их характеров, породило взаимное недоверие. Свадьба отменяется. Сумеют ли молодые люди преодолеть возникшую между ними преграду?


Солдатами не рождаются
Жанр: Боевик

Боевики задумали подстеречь нашу колонну на горной дороге. Ведь они умеют решительно действовать только из-за угла. Но на сей раз чеченцам не повезло – бандиты нарвались на спецназ. И убежали прочь, в ужасе бросая оружие… Главарь Аслан Кулаев велел отрезать голову одному из своих приспешников, обвинив его в провале операции. Голова еще торчала на шесте среди аула, а джигитов опять крепко побили. И тогда родилась идея особо коварной акции. Надо напасть на военный городок, где живут семьи офицеров! Подполковник Кудреев со своим отрядом оказался почти в безвыходном положении.


Преторианец

Рим императора Клавдия задыхается в тисках голода – поставки зерна прерваны. Голодные бунты рвут столицу на части. Сам император едва не попадает в лапы бунтовщиков. Тайная организация республиканцев плетет заговор, готовя свержение Клавдия. Нити заговора ведут к высшему командованию императорских гвардейцев – преторианцев. Кажется, император загнан в угол и спасения ждать неоткуда. Осталась одна надежда – на старых боевых друзей Катона и Макрона. Префект и опцион должны внедриться в ряды гвардейцев как рядовые преторианцы, раскрыть заговор, разобраться с поставками зерна в Вечный город и спасти императора.


Другие книги автора
Ворота Расемон

Еще в юности Акутагава определил для себя главную тему творчества: бесконечная вселенная человеческой души и тайны человеческой психологии. За короткий срок, что был отпущен ему судьбой, он создал около полутораста новелл, эссе, десятки миниатюр, сценарии, стихотворения. Материалы для многих своих произведений писатель черпал из старинных хроник, средневековых анекдотов и феодального эпоса. Акутагва подчеркивал, что психология человека мало меняется на протяжении веков, и с тонким вкусом, неподдельным юмором и ярким литературным даром создавал свои бессмертные новеллы.


В чаще

Акутагава Рюноскэ - один из самых знаменитых писателей Японии XX века. Тончайший психолог, обладатель яркого провидческого дара, блестящий новеллист, он соединил своим творчеством европейский и восточный миры.


Лошадиные ноги

Акутагава Рюноскэ - один из самых знаменитых писателей Японии XX века. Тончайший психолог, обладатель яркого провидческого дара, блестящий новеллист, он соединил своим творчеством европейский и восточный миры.


Нос

"Он читал Анатоля Франса, подложив под голову благоухающий ароматом роз скептицизм. Он не заметил, что в этой подушке завелся кентавр"."Темно-синие ивы, темно-синий мост, темно-синие лачуги, темно-синяя вода, темно-синие рыбаки, темно-синие тростники и мискант... И вот все это погрузилось на дно почти черной синевы, а тут вверх взмываете вы, три белых цапли...""Я сочувствую любому духу протеста в искусстве. Даже если он направлен против меня".Эти три цитаты из написанного Акутагава Рюноскэ (1892-1927) взяты почти наугад - выбраны тем же образом, каким гадают по книге стихов.