Я где-то вычитал известную цитату о том, что каждый день нашей жизни дает нам второй шанс, стоит только руку протянуть, но проблема в том, что мы им не пользуемся.
Большую часть жизни я доказывал справедливость этих слов. Мне подворачивалось немало возможностей, иногда по несколько раз в день. Долгое время я не обращал на них внимания, но все изменилось ранней весной 2007 года. Тогда я подружился с Бобом. Когда я вспоминаю тот день, мне кажется, что, быть может, ему тоже выпал второй шанс.
Впервые мы встретились пасмурным мартовским вечером. Лондон еще не до конца стряхнул с себя зиму, поэтому на улицах стоял промозглый холод, особенно когда ветер дул со стороны Темзы. Поскольку к ночи заметно подморозило, я чуть раньше, чем обычно, вернулся в Тоттенхэм после того, как целый день выступал перед прохожими на площади Ковент-Гарден.
За спиной у меня болтались рюкзак и черный чехол для гитары, а рядом шла близкая подруга Бэлль. Много лет назад мы встречались, а теперь были просто друзьями. В тот вечер мы планировали купить дешевый карри навынос и посмотреть кино на экране маленького черно-белого телевизора, который мне удалось приобрести в благотворительном магазине за углом.
Лифт, как всегда, не работал; мы приготовились к долгому пути на шестой этаж и приступили к покорению первого лестничного пролета. Лампочку на площадке кто-то разбил, поэтому первый этаж был погружен в темноту; тем не менее я заметил в полумраке пару блестящих глаз. А когда услышал тихое жалобное мяуканье, понял, кому они принадлежат.
Наклонившись, я разглядел рыжего кота, свернувшегося клубком на коврике возле одной из дверей. В детстве у нас дома постоянно жили кошки, и я всегда испытывал теплые чувства к этим животным. Рассмотрев мяукающего незнакомца получше, я понял, что передо мной самец. Хотя раньше я его в нашем доме не видел, даже тогда, в полумраке, я мог сказать, что у этого кота есть характер. Он совершенно не нервничал, скорее, наоборот, от него веяло сдержанным спокойствием и невозмутимой уверенностью. Кот явно чувствовал себя на лестничной площадке как дома; судя по пристальному, слегка любопытному взгляду умных глаз, это меня он воспринимал как непрошеного гостя на своей территории. И будто спрашивал: «Кто ты и что привело тебя сюда?»
Я не выдержал, присел рядом с котом и представился.
— Привет, парень. Не видел тебя здесь раньше. Ты тут живешь? — спросил я.
Кот посмотрел на меня с деланым равнодушием, будто прикидывал, стоит ли мне отвечать. Я решил почесать ему за ушком: во-первых, чтобы подружиться, во-вторых, чтобы проверить, нет ли на нем ошейника или других признаков того, что передо мной домашний кот, — разглядеть в темноте, ухоженный он или нет, не представлялось возможным. Мой новый знакомый оказался бродягой; что ж, Лондон может похвастаться большим количеством бездомных котов.
Рыжему почесывание за ухом пришлось по душе: он принялся тереться о мою руку. Погладив его по спине, я нащупал там и здесь несколько лысых пятен. Да, этому коту явно не помешало бы хорошее питание. А судя по тому, как он поворачивался ко мне то одним, то другим боком, порция заботы и ласки тоже была бы нелишней.
— Бедный кошак… думаю, он бездомный. Ошейника у него нет, и посмотри, какой он худой, — сказал я, оглянувшись на Бэлль, которая терпеливо ждала на лестнице. Она знала, что у меня слабость к котам.
— Нет, Джеймс, ты не можешь взять его себе, — сказала она, кивая на дверь квартиры, возле которой устроился кот. — Он не просто так сюда пришел — скорее всего, где-то здесь живут хозяева. Может, он ждет, когда они вернутся домой и пустят его внутрь.
Я неохотно согласился со своей подругой. В конце концов, я не мог просто так взять кота к себе, даже если все и указывало на то, что идти ему некуда. Я сам только недавно сюда въехал и до сих пор пытался навести порядок в квартире. Вдруг в этом доме и правда живут его хозяева? Вряд ли они будут рады узнать, что кто-то присвоил их кота.
Более того, мне только лишней ответственности сейчас не хватало. Музыкант-неудачник, пытающийся избавиться от наркозависимости, едва способный заработать на немудрящую еду и живущий в муниципальной квартире… да я и о себе-то толком позаботиться не мог.
* * *
Выходя из дома на следующее утро, я встретил рыжего кота на том же месте. Очевидно, он провел на коврике последние двенадцать часов — и покидать его не собирался. Опустившись на одно колено, я погладил кота, и тот снова с благодарностью откликнулся на неожиданную ласку. Он мурчал, наслаждаясь вниманием; пусть он держался несколько настороженно, я чувствовал, что он постепенно начинает мне доверять.
При свете дня становилось понятно, что в наш дом забрело роскошное животное. У кота были выразительная морда и пронзительные зеленые глаза; присмотревшись, я заметил на лапах и на голове несколько царапин. Судя по всему, он недавно подрался. И накануне я верно оценил его состояние — кот был очень худым, на шкуре то тут, то там блестели проплешины. Я переживал за рыжего красавца, но вынужден был напомнить себе, что у меня есть куда более важные поводы да беспокойства. С большой неохотой поднявшись с колен, я вышел из дома и сел на автобус до центра Лондона — я снова ехал на Ковент-Гарден, чтобы играть на гитаре перед прохожими в надежде заработать немного денег.
