Тропой таёжного охотника

В конце зимы 1944 года в читинской газете появилось объявление:

Совет Забайкальского военно-охотничьего общества объявляет набор охотников для выезда в тайгу в верховья реки Ингоды.

В этот день в совет общества началось паломничество.

Как обычно, первыми явились искатели легкой жизни и приключений. Потолковать на охотничьи темы наведывались и городские охотники-любители. Заходили и разного рода личности неопределенных занятий, видимо, имевшие веские причины укрыться на время в тайге.

Всех их принимал инструктор общества охотовед-биолог лейтенант Симов.

При знакомстве посетитель обычно начинал красочно расписывать свой охотничий опыт. Когда же разговор касался таежных районов и промысловых зверей, «охотник» смущенно переспрашивал и, наморщив лоб, начинал блуждать глазами по сторонам, припоминая всевозможные рассказы, слышанные им когда-то от таежников. После дополнительных вопросов о повадках лесных обитателей такой посетитель окончательно терял красноречие. Уши у него розовели, и становилось ясно, что он либо никогда не бывал в тайге, либо провел там в увеселительной прогулке несколько дней, постреливая рябчиков.

Так за неделю прошло десятка три «кандидатов», но среди них не оказалось ни одного настоящего таежного охотника. Симов уже стал было терять надежду.

В конце недели в приемную вошли два посетителя. Их обветренные лица и руки, спокойный взгляд, рассчитанная медлительность в движениях внушали доверие.

— Зачем пожаловали? — спросил Симов. — В охотничью бригаду хотите записаться?

— Стало быть, да… — уверенно ответил один из них.

Симов пригласил гостей присесть.

— Ничего… Мы привыкли больше на ногах, — заметил тот же. — Нам бы условия узнать…

— Условия простые: добывать в месяц не меньше тонны мяса, рыбы или на тысячу рублей пушнины, смотря на что будет сезон и разрешение. Добудете больше — того лучше. Самим понятно: время военное, госпиталям и армии продукты нужны…

Охотники присели на краешки стульев и, не сводя с лейтенанта глаз, внимательно слушали.

— С марта по август, — продолжал он, — в запретное для охоты время, каждому установлен месячный оклад. Потом бригада перейдет на сдельщину. Расчет за все добытое будет вестись по государственной цене.

Посетители переглянулись. Затем один из них, закурив самокрутку, поинтересовался количеством разрешений, выданных на отстрел лосей, изюбров и соболей.

Симов ответил. Охотники продолжали нерешительно переглядываться, перебирая в руках свои меховые шапки. Заметив их замешательство, лейтенант добавил, что бригада обеспечивается хлебом, нарезным оружием, патронами и армейским обмундированием.

Это обстоятельство сразу оживило беседу. Охотники удобнее устроились на стульях, и разговор перешел к системе винтовок.

— Тульские охотничьи карабины слабы, — заметили оба в один голос. Когда же лейтенант сообщил, что пули будут с оболочкой, а заряды бездымного пороха увеличены вдвое, до двух граммов, — они успокоились, придвинулись вплотную к столу лейтенанта и стали отвечать на задаваемые вопросы.

Рослый и широкоплечий Гаврила Данилович Уваров выглядел, несмотря на свой шестидесятипятилетний возраст, крепким человеком. Седина едва тронула его виски, а крепкая атлетическая фигура еще нисколько не ссутулилась. Темно-синие глаза на широком русском лице, ямки в уголках рта и на середине крепкого, гладковыбритого подбородка придавали его лицу выражение прямоты и добродушия.

Прокоп Ильич Рогов, хотя и был двумя годами моложе своего товарища, казался гораздо старше своих лет. Щупловатый и сутулый, он производил впечатление слабосильного человека. И фигурой, и морщинистым скуластым лицом с роговыми очками на остром с горбинкой носу он напоминал хищную птицу. Симов с интересом разглядывал его. Он слышал о Рогове много рассказов как о смелом охотнике и неуловимом браконьере. Встретившись с его холодными, прищуренными глазами, он спросил:

— Сколько сот крупных зверей на вашем счету?

— Да все мои… — уклончиво ответил старик, обнажив ровный ряд крепких белых зубов.

— Я о вас много слышал… Что же, Уваров тоже из Улетовского района?

Рогов утвердительно кивнул головой.

— У нас еще один есть на примете, — добавил он, — Фокей Кондратьич Трохин. Он здесь, в рабочей колонне, армейскую службу несет. Правда, почти глухой, но парень удалый и крепкий, еще сорока нет. А охотник что надо! Таежный человек… Я за него ручаюсь.

Лейтенант обещал похлопотать о переводе Трохина в бригаду и, простившись с охотниками, назначил на завтра встречу для заключения договора.

Приказом командующего Трохин был в тот же день отозван из части и на следующее утро, вместе с Уваровым и Роговым, пришел к лейтенанту.

Получив четыре тульских карабина и к ним четыреста патронов, тонну соли, бочки, неводную дель с веревкой и двухмесячный запас продуктов, охотники уложили все это на грузовой автомобиль и выехали в деревню Новые Ключи.

Надежный ЗИС катил по городским улицам, миновал пакгаузы товарной станции, заснеженные ряды одноэтажных домиков окраины и, переваливаясь с боку на бок, выбрался на тракт. Мимо проплыли постройки пригородных хозяйств. За ними дорога обогнула большую сопку. Гора как бы сдвинулась с места и, развернувшись боком, заслонила синеющий в морозной дымке город. Грузовик мчался навстречу ветру. Слева тянулись скованные льдом плесы Ингоды, справа — холмистые низины поймы.