1793 год
Свирепый ветер сотрясал плотно закрытые ставни, находил щели и врывался внутрь. Поэтому джентльмен, греющийся у камина в отдельном кабинете гостиницы, никак не мог избавиться от неприятной дрожи.
К тому же его угнетали тревожные мысли. Шторм бушует в Проливе, и в ближайшие двадцать четыре часа ни один безумец не отважится пуститься в плавание к английским берегам.
Шелдону Харкорту еще необыкновенно повезло, что ему удалось заполучить отдельную комнату в переполненном сверх всякой меры отеле «Англетер» в портовом городе Кале.
Месье Дессин, владелец «Англетера», совсем потерял голову, обслуживая множество постояльцев, в основном англичан, которые вдруг повалили прочь из Франции, торопясь попасть на вожделенную родину.
Известие о казни короля Людовика Шестнадцатого ввергло состоятельных английских путешественников, до этого безмятежно вкушавших прелести парижской жизни, в жуткую панику.
В Лондоне новости из Парижа сначала были восприняты с недоверием, потом там ужаснулись и впали в гнев. Любому самому беспечному оптимисту стало ясно, что правительство Англии проявит твердость и дело идет к неизбежной войне.
Страна, попавшая под власть революционного и совершенно непредсказуемого Конвента, перестала быть уютным пристанищем для скучающих богатых англичан.
И Шелдон Харкорт, учуяв, что пахнет жареным, оказался одним из первых, кто пустился наутек из охваченной смутой страны.
«Пора сматывать отсюда удочки!» – заявил он с апломбом истинно британского джентльмена. Французские его приятели поддержали принятое Шелдоном решение. Выбирать было почти не из чего. Или рисковать своей головой и драгоценной шеей, или спасаться бегством.
Августовские «народные» расправы над дворянами и священниками превратили Париж из города удовольствий в какое-то подобие ада.
Крики безвинных жертв, извлекаемых из тюремных застенков обезумевшей толпой, до сих пор звучали в ушах британского джентльмена.
Пять лет он прожил во Франции, полюбил эту страну, прикипел к ней душой, но настало время рвать, пусть и болезненно, скреплявшие его с Францией узы.
Он был истинный англичанин – англичанин благородного происхождения, хорошего воспитания и весьма недурной внешности.
Несмотря на трехдневное утомительное и далеко не комфортное путешествие, Шелдон Харкорт сохранил лоск и элегантность костюма и всего внешнего облика. Ну а манеры – про них можно сказать лишь одно: они были безупречны в общении и с прислугой, и со случайными попутчиками.
Шелдон Харкорт умел с достоинством удерживать все человеческие существа на почтительном расстоянии от себя, чтобы не утомлять себя общением с ними.
Сейчас он смотрел в полыхавший в камине огонь, ежился недовольно от случайных сквозняков и, так как пребывал в одиночестве, позволял себе морщить лоб и кривить губы, размышляя о неприятных материях.
Ход его мыслей нарушило появление хозяина гостиницы. Месье Дессин услужливо поставил на столик рядом с креслом, где восседал знатный гость, поднос с бутылкой вина и бокалом.
– Надеюсь, вам здесь удобно, милорд?
Для месье Дессина все богатые англичане были милордами, так как они щедро расплачивались, не слишком утруждая себя проверкой цифр, выставленных в счете.
– Да, мне удобно, но, к сожалению, обед почему-то запаздывает, – отозвался нехотя Шелдон Харкорт, сверившись со своим надежным хронометром.
– Он будет подан сию же минуту. Моя супруга готовит для вас специальное блюдо, милорд. Пожалуйста, извините нас за задержку, в отеле сегодня столько гостей!
– Это ваши проблемы, – отозвался англичанин.
– Да-да, конечно. – Хозяин гостиницы задергал плечиками, как бы собираясь с духом, и продолжал: – Обеденный зал до отказа заполнен не очень трезвыми джентльменами. Они много пьют и выражаются не всегда прилично…
– Мне до них нет дела.
– Разумеется, милорд.
– Впрочем, они чересчур шумят. Это меня раздражает.
В подтверждение его слов из-за дверей донеслось восклицание:
– Гарсон! Гарсон! Куда он запропастился? Подать его сюда… или его голову на блюде!
Последовал взрыв хохота. Месье Дессин наполнил бокал англичанина вином благородного алого цвета. Харкорт отпил глоток.
– Превосходно!
– Вино из моих личных погребов, – просветлел месье Дессин. – Оно вам понравилось?
– Да.
– Это лучшее, что у нас есть. Я бы не осмелился подать вам нечто другое.
– И поступили правильно… в таком случае.
В тоне англичанина содержателю отеля почудилось грозное предупреждение насчет его возможных промахов в будущем. Лоб у него покрылся испариной. Однако он не уходил, что заставило постояльца удивленно вскинуть брови.
– Умоляю вас об одном одолжении, милорд, – наконец выдавил из себя хозяин.
– Что такое?
– Одна леди ищет спокойное место, чтобы отобедать в тишине и…
– Что «и»?
– И не соизволите ли вы, милорд, пригласить эту весьма достойную особу составить вам компанию? Клянусь, мне просто некуда ее посадить. Везде полным-полно…
– Я заказал это помещение лично для себя, – оборвал его словоизлияния Харкорт.
– Я вас понимаю, милорд, но эта леди молода и красива, и ее присутствие в общем зале может послужить причиной… некоторых неприятностей. А в спальне, отведенной ей, ужасно холодно.
