«Всё в порядке», – убеждая себя, произношу шепотом, ожидая, что голос не будет раздаваться таким гулким одиноким эхо.
Выхожу из машины: «Спасибо, сэр», – ощущаю, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, прикрываюсь палантином, и везу чемодан по бугристому асфальту, чувствуя острую боль от впивающейся в ладонь ручки.
Содрогаясь, вхожу в квартиру. Здесь ничего не изменилось, с тех пор как я уехала. Лишь появился запах пыли висящий в воздухе. Несколько раз глубоко вдыхаю и включаю свет. Борюсь с острым желанием закрыть глаза и выбежать, вернуться в Рим.
Мне двадцать шесть, и я еще не так стара для переворота в своей жизни. В царское время смуты устраивали и ничего. Я останавливаюсь, провожу рукой по дивану, на котором неподвижно лежат: мой планшет и папка с документами. Кажется, их никто не трогал. У меня не было уверенности, что всё в моем доме по-прежнему будет на своих местах, я даже не была уверена в том, что вернусь. Но вот я здесь. Оглядываюсь. Ничего не изменилось – хотя, конечно, изменилось все. Особенно я.
Воспоминания набрасываются множеством картин, затягивающих меня в пропасть, что с трудом удается перевести дыхание, опускаясь на пол. Затхлый запах витающей по квартире пыли просачивается внутрь меня так же, как прошлое делает шаг в мое настоящее.
***
– Ты это серьезно?! – Со злостью кричит Алиса, отдирая скотч от новой коробки с краской.
– Ага. – Холодно и отстраненно ответил Влад.
– Какого черта, Влад! Скажи мне, какого черта?!
– Алиса, прекрати! Хватит! Я просто устал от всей этой дикости и твоих капризов: «Я хочу это, я хочу то, почему мы не ходим в кино пять раз в неделю, почему мы не общаемся с моими друзьями»! Мы! Мы! Мы!!! Не хочешь спросить: устал ли, работая с утра до позднего вечера; или уточнить, сколько часов я спал на этой неделе?
Слушая это, Алиса схватила голубой стакан, стоявший на столе, и кинула его об пол.
– Господи! Да, что с тобой не так? Али!!! Почему ты так себя ведёшь?
– Я себя так веду? Все дело во мне? Значит, ты решил расстаться? – Не прекращая кричит Алиса, лишь повышая голос и размахивая руками.
– Видимо все дело и, правда, в тебе, раз ты так самозабвенно орешь. – Сказал Влад, взяв отвертку и снова занявшись своим мотоциклом.
– Знаешь, я полагала, что ты меня любишь, и мы сможем стать чем-то большим, а теперь ты ведешь себя как придурок. – Внезапно Алиса засмеялась, произнося последние слова, затем помолчав минуту, она схватила свой рюкзак.
– Молчишь. Хм, я ухожу, пока!
– Иди… – Процедил сквозь зубы Влад, переводя взгляд на захлопнувшуюся дверь гаража.
Выйдя из гаража Алиса, словно спринтер, побежала прочь, но слезы предательски катились по щекам, что делало не выносимой возможность дышать. Дойдя до конца улицы, она уперлась левой рукой в стену гаража линии «А» третьего ряда. Задыхаясь и сглатывая солёные слёзы, Алиса достала телефон из переднего кармана рюкзака, чтобы набрать своей лучшей подруге.
– Катя! – Всхлипывая, воскликнула Алиса.
– Что случилось? Али! Не молчи! С тобой все хорошо?
– Да, просто… – Пытаясь жадно схватить воздух, Алиса замолчала на несколько секунд, – Влад… Он… Кажется все кончено.
– Не понимаю. – На самом деле Катя все понимала, но пыталась сделать удивлённый голос.
– Наверное, у него есть другая или… Или я и правда, никчемная девушка. – В этот момент на Алису нахлынула новая волна слез.
– Прекрати реветь! Ты не никчемная, слушай, можешь приехать ко мне, я встречу тебя в синем дворе. Эй, ты приедешь?
– Да, думаю да.
Алиса сделала несколько глубоких вдохов и направилась в сторону остановочного комплекса, все ещё пытаясь собраться с силами и перестать думать о случившемся. Идя между рядов с гаражами, в ее голове снова и снова крутились слова Влада: «Али, я хотел тебе сказать… Нам стоит взять таймаут, я больше не могу так». Так. Как это? Что вообще значит «ТАК»?! Так страдать, так любить, так смеяться с тобой до слез, так смотреть на тебя, так что! Неужели что-то было неправильным, мне казалось все идеальным.
Внезапно мысли Алисы прервал шум приближающихся шагов.
– Эй! Вас не проводить? С вами все хорошо?
Обернувшись, Алиса посмотрела испуганными глазами на рослого мужчину лет 30-ти, в зеленой куртке с капюшоном, идущего прямо на неё.
– Не подходи! – Крикнула она, пытаясь достать из бокового кармана газовый баллончик.
***
– Боже! Что за изверг это сделал?
– Есть вариант – киборг, людоед, – пытаясь развеять обстановку сказал Олег.
– Не смешно.
– Стас… Ладно, схожу, узнаю, что там такого ужасного.
Олегу 29, у него карие глаза и светлые волосы. Когда он только пришел к операм, появились шутки, что его волосы такие же светлые, как и помыслы. Только помыслы были грязнее, чем канава в самой затхлой подворотне. Спустя год все уже знали к кому нужно обратиться, и сколько это будет стоить, если возникнут проблемы. Наверное, если бы Олег не стал опером, то стал бы баскетболистом, рост ему это явно позволял. Но и там он, наверняка, нашел применение своим «помыслам».
Пока опер – Олег, одетый в новое темно-зеленое поло, коричневые брюки и блестящие лаковые ботинки, переступал через желтую ленту, направляясь к телу, Стас всё еще стоял молча, сжав в руке блокнот.
