Научно-фантастический рассказ.
С англ.
I
Многие еще помнят необъяснимое исчезновение д-ра Гендерсона, всемирно известного биолога. Вероятно, столь же памятно, что одновременно с ним бесследно исчезло еще девять человек, в том числе двое, не имевших никакого отношения к университетским кругам.
Так как многочисленные газетные сообщения об этом случае в значительной степени противоречивы, я считаю необходимым освежить в памяти читателей упомянутую историю.
Пять студентов, банкир, купец, лаборант и женщина-врач, совместно с профессором Гендерсоном скрылись, не имея, казалось бы, никаких поводов к бегству. Судебное следствие установило, что остальные девять лиц перестали появляться где бы то ни было еще за несколько дней до исчезновения Гендерсона. Было также установлено, что восемь из пропавших часто встречались друг с другом, работая, повидимому, над чем-то в лаборатории биолога. В этом, конечно, ничего странного не было, так как они были слушателями или ассистентами профессора. Проще всего предположить, что их связывала общность научных интересов. Странным казалось только присутствие среди них купца и банкира.
Подчеркиваю, что было вполне установлено отсутствие всяких причин к их бегству. Ни один из них не имел долгов, не был замешан в какой-либо скандальной истории и не имел врагов, от которых принужден был бы скрываться. Вряд ли могли они стать и объектами чьего-либо преступления. За исключением банкира и коммерсанта, все были люди небогатые, а банкир и купец никогда не носили при себе крупных сумм, расплачиваясь, когда встречалась надобность, чеками. Наконец, — что особенно сбивало следствие с толку, — все носильное платье исчезнувших было найдено снятым ими и небрежно брошенным.
Д-р Гендерсон, старый холостяк, домосед, нигде, кроме лаборатории, не бывавший, нередко в ней и заночевывал, для чего даже поставил там койку. Швейцар колледжа после долгих стараний восстановить в памяти все лица, виденные им за последние недели, сказал, что, насколько он может припомнить, в лабораторию д-ра Гендерсона входил и из нее выходил несколько раз какой-то юноша, лет 15-ти, никогда ранее им не виданный. Но он положительно не в состоянии ответить, видел ли он этого молодого человека хоть раз вместе с самим д-ром Гендерсоном.
Горничная меблированных комнат, в которых жила женщина-врач Эльвира Флагг, тоже смутно припоминала, что как будто ей попадался в коридоре юноша лет пятнадцати с девушкой, приблизительно такого же возраста, бывавшие у их квартирантки.
Когда же и конторские мальчики банкира и купца вспомнили, что какие-то молодые люди частенько посещали их господ, полиция приступила к поискам юноши, подходящего под описание свидетелей, однако, никаких следов подобной личности не обнаружила. По слухам кое-кто показал, что он слышал детские крики в лаборатории профессора, хотя никто не видал, чтобы туда приносили или оттуда уносили младенцев.
Но как и всякая тайна, как всякий скандал, и это происшествие вскоре утратило интерес новизны и по истечении нескольких месяцев было совершенно забыто.
II
Так обстояло дело, когда я получил от ректора университета предложение занять кафедру биологии, остававшуюся вакантной со времени исчезновения профессора Гендерсона.
Сначала я думал отказаться. Я опасался, что лекции отвлекут меня от научных исследований, которым я посвятил свою жизнь. Но вспомнив о тайне, окружающей исчезновение моего предшественника, с которым я был дружен во времена студенчества, я согласился. Первым делом, за которое я принялся, став продолжателем работ Гендерсона, было приведение в порядок лаборатории, найденной мной в хаотическом состоянии. Инструменты, книги, бумаги, аппараты, справочники, химические реактивы остались в том положении полнейшей путаницы, в котором все было покинуто Гендерсоном в последний день работы. Когда я принялся за очистку лаборатории от хлама, я удивился, как могла полиция производить в таких условиях обыск. Вернее всего, она и не осматривала содержимого всех ящиков. В груде старых журналов и брошенных бумаг в кладовой я нашел нечто, в высшей степени меня удивившее: целый узел смятого, запачканного и несомненно ношенного детского платья. Я глядел на крошечные одежды с смешанным ощущением смущения и удивления. Неужели мой старый школьный товарищ убивал детей для научных исследований? Если нет, откуда же у него эта куча детского платья? Куда делись дети?
— Вероятно, — думал я, — где-нибудь да должны же тут быть заметки Гендерсона об этих опытах с детьми, закончившихся их уничтожением. Чтобы он ни делал с ними, он делал это ради науки или, по крайней мере, думал, что делает это ради науки, а потому не мог не вести протоколов своих опытов.
Я лихорадочно стал пересматривать все имевшиеся в лаборатории книги для записей работ, каждый исписанный клочок бумаги, который мог оказаться ключом к тайне.
Не легкое дело было разбираться во всех наспех, неразборчиво набросанных строках записей и заметок моего предшественника. Утомляла необходимость не оставлять без внимания ни одного клочка бумаги и перелистывать страницу за страницей все книги и брошюры в поисках за вложенными между ними исписанными листками. Когда я уже готов был бросить поиски, я открыл небольшой, покрытый пылью ящик и сделал свое второе и еще более удивительное открытие. Ящик был сплошь набит вещами, которым, казалось бы, не место было в лаборатории ученого. В нем лежали рубашонки грудных младенцев, соски, погремушки, бутылочки от молока, английские булавки и др. вещи, в которых нуждаются самые маленькие дети. Тут же, — и это мне показалось самой существенной частью находки, — имелась толстая тетрадь небольшого формата, оказавшаяся дневником Гендерсона. Здесь или нигде должен храниться ключ тайны!
