Брошена. Короткое глупое слово. Можно тысячу раз читать об этом в книгах, тысячу раз думать, что не найти сюжета банальней. Это так… Но лишь до тех пор, пока не бросят тебя. А тогда можно до бесконечности говорить о банальности тусклому зеркалу, откуда бессмысленно глядят на тебя пустые погасшие глаза.
Смотреть на свое осунувшееся лицо Ольга не могла. В зеркале не она! Там незнакомая усталая женщина ощутимо под сороковник, на лбу у которой написано: «Бедность. Безнадежность. Брошенность».
Она уже и не помнила, когда впервые увидела в зеркале эту незнакомку, почему не запаниковала, почему вдруг приняла ее полностью, позволив заменить себя настоящую. Может быть, когда пыталась склеить уже разваливающиеся отношения, прибегала с работы и принималась готовить – борщ, картошка, котлеты, – а потом заглядывать мужу в глаза, надеясь утешить того, кто в утешениях не нуждался… Или как раз в то время, когда у Сашки начались проблемы в школе и нельзя было упускать сына из вида… Должно быть, тогда эта незнакомка и пришла, не спрашивая разрешения, и заняла ее, Ольгино, место.
И теперь…
– Нет, это не я! Не я! – простонала, проскулила Ольга, закрывая зеркало рукой с давно облупившимся дешевым лаком на ногтях. Хотелось выть, биться головой о кафельную плитку, делать хоть что-нибудь – лишь бы разорвать этот замкнутый круг и выйти из зазеркалья. Она закусила губу и едва слышно застонала.
Что она сделала со своей жизнью?! Зачем?..
В висках молоточками стучал пульс – свидетельство поднимающегося давления. На негнущихся ногах Ольга вышла из ванной так, словно ступала по самому краю пропасти. А в общем, это и есть самый что ни на есть край пропасти. Дальше уже некуда. Обрыв.
На кухне она зачем-то перетерла и без того чистые тарелки, тщательно повозила тряпкой по столу и вдруг поймала себя на том, что уже какое-то время стоит перед часами, совершенно не видя циферблата. «Надо взять себя в руки», – пробормотала Ольга. Она потерла виски, и взгляд несколько прояснился. Уже отчетливее стали видны простенькие часы в пластмассовом желтом корпусе, купленные еще в первый год супружеской жизни, – и снова ненужное напоминание. Сколько их, коварных свидетелей, еще таится в квартире, ожидая своего часа! Тем временем короткая стрелка приблизилась к четырем: скоро должен вернуться сын. Надо бы собраться перед его приходом. Бедный мальчик, на его плечи и так легла непомерная тяжесть, не нужно, чтобы он видел мать в таком состоянии.
Ольга включила чайник, заварила зеленый чай.
В квартире было тихо, как на кладбище, но тут тишину разорвал телефонный звонок, показавшийся ей сигналом новой беды. Она вздрогнула – не ждала хороших вестей. Телефон представился затаившимся в засаде хищником, готовым броситься на свою жертву. Ольга стояла над ним, не решаясь поднять трубку, но он звонил и звонил, отдаваясь в голове монотонной тихой болью.
– Да?.. – Оля наконец подняла трубку – лишь бы прервать бесконечно длящуюся пытку.
Треск помех, и вдруг – далекий, словно пыльный голос, даже сразу не поймешь, мужской или женский:
– Тебя бросили, ведь так?..
Ольга почувствовала, как похолодели непослушные пальцы, едва удерживающие трубку. В какой-то момент ей показалось, что эта трубка превратилась в ядовитую змею.
– Ты неудачница, понимаешь? – В голосе на том конце провода звучала явная насмешка. – Но у тебя еще есть шанс. Соглашайся на мое предложение…
Злость, кольнувшая в сердце, позволила Ольге наконец очнуться.
– Кто это говорит? Я сейчас вызову милицию! Хватит надо мной издеваться! – закричала она, захлебываясь собственным криком.
Тишина – и гудки. Короткие, тоже, несомненно, насмешливые.
Как ни странно, Ольге полегчало. Возможно, потому, что с криком из тела выплеснулась и часть боли.
Бросив трубку, она прошла в комнату, где на полке, за томиками дешевого издания «Сентиментальной библиотеки», купленной во время перестройки, когда хватали все выброшенные на прилавок книги, лежал неподписанный конверт.
Ольга вынула его из почтового ящика месяц назад и сама не знала, зачем сохранила. Внутри скрывалось короткое, распечатанное на принтере послание. Скорее записка.
Она села на диван и разложила листок на коленях.
«Твой муж – пьяница и неудачник, – сообщало письмо, – но тебе повезло: тебя заметил и выбрал один очень перспективный мужчина. У тебя есть возможность изменить свою судьбу. Если ты согласна, позвони по номеру…»
Когда она получила это послание, первым чувством было негодование, а вторым, постыдным, скупая радость: надо же, оказывается, она еще способна нравиться… «Вот позвоню, и пусть Коля помучается!» – подумалось ей тогда. Звонить она не стала, но записку не выбросила, а прямо в конверте сунула за книги и забыла о ней – не до того было…
Тогда между ними с Колей встала ледяная стена. Ольга старалась пробиться сквозь нее, но чем сильнее обдирала пальцы об лед, тем толще он становился. Она еще любила Николая, еще помнила, каким он был до того, как все это случилось. И в сердце вопреки разуму еще жила надежда, что можно докричаться, сказать ему, что он не один… Но муж не слышал и уходил все дальше и дальше. И наконец, четыре дня назад, почти накануне первого сентября, ушел насовсем.
![Филофиоли [семь рассказов]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
