Ноги жутко болели, дыхание давно сбилось, но она не могла остановиться. Ее гнал страх. Страх и любовь. Она должна добежать. Обжигающе соленые слезы застилали глаза, но она не могла их смахнуть. Руки были заняты тяжелым свертком.
Сколько она уже так бежит сквозь эту проклятую чащу? Ее снедало беспокойство за мужа. Сердце гулко билось о ребра, в боку кололо, низ живота тянула острая боль. Хотелось упасть и не вставать, и будь что будет, но она должна была бежать, должна спасти.
Стук сердца заглушал любые звуки. Плохо, очень плохо, она должна слышать окружающий мир. Она должна знать, с какой стороны погоня. Да где же этот проход?
– Мамочка? – завозился ребенок на ее руках. – Где мы?
– Спи, сына, мы идем к бабушке. – Говорить тяжело.
Но ребенок не должен догадаться о грозящей им опасности. Ее мальчик не должен бояться.
– А где папа?
– Папа сейчас разбирается с нехорошими дядями.
– Правда? Он посадит их на кол? – В голосе сына слышится воодушевление.
А она ведь просила мужа не рассказывать ребенку о своих былых подвигах, пока тот не станет постарше. И мама говорила, что такие сказки не для детской психики.
– Конечно, он же Темный Властелин как-никак. – Неудачная попытка улыбнуться.
И тут она услышала самый страшный звук, лай урганов – ищеек, специально выведенных для поимки опасных преступников.
Дан
– Внук, обед готов, прошу к столу! – слышу сквозь музыку в наушниках крик бабушки.
– Ба, щас подойду! – отозвался я, убивая очередного монстровидного симпатягу пришельца, не забывая комментировать при этом. – Минус!
– Внук, прекращай выражаться, как австралопитеки из подъезда. Живо за стол! – донеслось до меня. У бабули историк в друзьях водится – в периоды, когда не мигрирует на свои раскопки.
Моя бабушка – учитель по призванию, сеет в детях разумное, доброе, вечное, то есть ужас, отчаяние и уважение. Истинный преподаватель русского языка, что в школе, что в университете, что в жизни. Правда, на пенсии, но, как говорится, замашки прирожденного чекиста ни одна пенсия не скроет. Но справедливости ради стоит отметить ее неординарность, стойкий характер, незаурядный ум и строгую выдержку. В наше время таких уже не делают, как она сама и говорит. Но, несмотря ни на что, она у меня либеральная и продвинутая. Я бы сказал прокачанная и тюнингованная.
Ну серьезно, кто в ее годы будет выглядеть лет на пятнадцать моложе? Вот у Пашки из второго подъезда бабушке всего пятьдесят семь, а она старая, сморщенная и на лавочке семечками обстреливает соседей. Слышала бы меня сейчас бабушка! Она обожает, когда я ее нахваливаю. Бабуля вообще во мне души не чает. Правда, это не спасает меня от ежедневного повторения падежей и чтения Толстого наряду с другими классиками. Вы когда-нибудь читали всего Толстого? Нет? Вот зачем вы хвастаетесь? Издеваетесь, да? Молчите, изверги, я и так знал, что вам повезло, и вы отделались пересказом «Войны и мира» в двух словах.
В общем, бабушка-педагог – это проклятие и благословение в одном флаконе. Все было бы не так страшно, если бы мы жили раздельно, но судьба посчитала, что я не должен наслаждаться жизнью постоянно, и пришлось мне жить с бабулей, в то время как мои предки скрылись в направлении родной страны отца. Папа у меня из далекого восточного государства, находящегося в постоянном состоянии революции. Мать, как истинная дочь моей бабушки, посчитала себя женой декабриста и отправилась вслед за батей, у которого суперсекретная важная работа. С собой меня ни разу не брали из-за бесконечных боевых действий на родине отца. По мне, так предки просто сбежали от бабули, а меня оставили на откуп.
Нет, я, конечно, люблю свою старушку, и даже очень, но временами она меня просто убивает. Бабуля, кстати, была изначально против. Нет, не того, чтобы я жил у нее, а против, чтобы мама выходила замуж за отца. Но потом вроде бы свыклась с мыслью о горячей неотечественной крови в семье. Мое рождение окончательно примирило ее с моим отцом, но категорический отказ родителя перебраться в Россию заставил ее вновь вспомнить педагогический опыт. Как отец выдержал этот прессинг, знает, наверное, только он, но всякий раз, когда он приезжал к нам в гости, я замечал, насколько храбро папа избегает близкого общения с бабулей. Мама рассказывала, что бабушка со словами: «Я все-таки сделаю из тебя человека, чурка ты нерусская. Прояви знание повелительного наклонения – подойди, великий и могучий будем изучать!» – принялась за его воспитание и образование по ускоренному курсу. И это при том, что у отца очень сильный и властный характер. Бабуля виртуозно владеет всеми вариантами отечественной речи. Я как-то подслушал ее разговор со слесарем, тогда-то и убедился в том, что родная бабуля виртуоз родного могучего. Короче говоря, бабушка даст сто очков любому Андрею Малахову и Тине Канделаки с их незакрывающимися ртами. Но эту свою черту она показывает только в состоянии неконтролируемого бешенства. В такие моменты окружающим лучше найти ближайшее убежище от ядерного удара и сидеть там до конца своей жизни, потому что моя бабуля из вредности их пережить может. Но я вам об этом не говорил, а то бабушка обидится и я не получу любимых блинов с творогом.
