Тени Атлантиды

Ночь была душной и жаркой. Даже здесь, в покоях владыки Кхешии, выходивших на открытую террасу, горячий воздух оставался неподвижным, так что оранжевые язычки пламени в светильниках казались застывшими сгустками света.

— В пророчестве говорится о варваре с северного острова, — тихо лился голос сидевшего на резной скамеечке кхешийца в жреческом плаще. Капюшон скрывал его лицо. — Варвар придет сюда, сравняет с землей капища Ложного бога, а тех, кто служит ему, предаст смерти…

— Я знаком с этим пророчеством, брат, — нетерпеливо перебил его Сенахт.

Правитель кхешийских земель сидел в кресле прямо, не касаясь высокой спинки. Он был так же неподвижен, как и головы львов, украшавшие выточенные из желтой слоновой кости подлокотники. Огромные драгоценные камни в глазницах зверей мягко мерцали.

— Боги изрекли нам свою волю через преданных и верных слуг, тому нынче будет одиннадцать зим, три луны и еще четырнадцать дней. Ты видишь, я веду им счет! Ровно столько прошло с того мига, как кровь жертвенных дев оросила синий камень алтаря Всевидящей Нут, и отверзлись уста ослепленного оракула. Предзнаменование о варваре из холодных северных краев, где никогда не бывал ни один из наших подданных. Никто в Кхешии даже не слыхал этих названий, до тех пор, пока…

Правитель говорил, словно в трансе, роняя слова, давно известные и ему, и жрецу. Но мысли его были далеко. Перед внутренним взором его вновь встала ночь в храме богини Нут, когда пророчествовал незрячий жрец. День, когда в сердце правителя впервые зажглась искра надежды

— Мы слишком долго были рабами. Великий Змей, этот проклятый братоубийца, опутал нас своими удушающими кольцами, и мы не сумели воспротивиться его власти. Как горько сознавать, что лишь ценой иноземного нашествия, ценой гибели тысяч и тысяч невинных сумеем мы сбросить иго темного бога! Воистину, проклята наша земля и проклят я, ее слабый властитель!

Сенахт уронил голову на грудь, сдавил тонкими пальцами виски. Человек, сидевший перед ним, взирал на владыку с болью и состраданием.

— Выслушай меня, брат, — торопливо заговорил жрец. — Не твоя вина, что все произошло именно так. Служители Черного Сатха пришли в нашу страну, когда на троне еще сидел Эрханахт, наш отец, да будет вечный сон его сладок и безмятежен в стране мертвых, и да не узнают три души сто ни мига страданий и горя!… Он был стар и болен, ты же помнишь. Мы пытались предупредить его, что под видом лекарей он допустил к трону изменников, но правитель слишком сильно желал мерить в чудо. Целители из далеких восточных краев казались ему всемогущими волшебниками. Его счастье, что он не успел узреть собственными глазами всю степень их низости и предательства.

Сенахт тяжело вздохнул.

— Да! Его счастье. Эрханахт, будь он стократ благословенен в Полях Услады, не видел, как горят храмы Истинного бога, подожженные факелами змееликих. Как льется кровь служителей У сира, как чешуйчатые лапы вырывают их трепещущие сердца, разрывая когтями плоть Но, брат, я должен был, должен был сделать хоть что-то! Я должен был этому помешать!

Жрец понурился. Ему еще меньше чем правителю доставляли радость эти тяжкие воспоминания. Как часто за эти годы он предавался горестным раздумьям, повторяя себе, что лучше бы им с братом было умереть в те дни пепла и крови. Тогда, по крайней мере, их души обрели бы успокоение, и их не терзали бы днем за днем ужасные картины реальности.

Им не нужно было бы видеть, как надругались над некогда цветущей Кхешией служители Черного Змея, как разорили они этот прекрасный край, подвергли унижениям его некогда гордых и свободолюбивых жителей…

— Но нас никто не поддержал. Ты помнишь? Ни твои советники, ни военачальники, ни придворные, эти проклятые напыщенные ничтожества, озабоченные лишь тем, как скорее набить свои сокровищницы! Проклятые змеелюди подкупили их всех. Сладкими обещаниями и посулами. Золотом. Лестью. Кого-то подчинили угрозами. Других — обманом. На нашей стороне остались лишь единицы. И тогда тебе пришлось сделать выбор. Помнишь?

Еще бы! Не было дня, чтобы Сенахт не воскрешал в памяти тот день, не терзался сомнениями, правильно ли он поступил.

Соршан, главный жрец змеелюдей, явился к нему тогда. К робкому, хрупкому юноше, в неполные шестнадцать зим ставшему, после смерти отца, повелителем огромной страны.

«Правитель, — сказал ему тогда змееликий, и в устах его этот титул звучал насмешкой. — Правитель, сегодня я ухожу. Мой владыка прислал весть, что ждет нас в Запретном городе. Мы нужны ему там, на Востоке, ибо некая страшная угроза нависла над нашим краем. Со мною уходят все наши воины и жрецы».

При этих словах змееголового надежда вспыхнула в сердце юного правителя. Если проклятые демоны покинут Кхешию, значит, он сможет вновь восстановить прежний порядок в стране, разрушить капища Черного бога. Все станет как прежде, как при отце! Он готов был закричать от счастья. Но злобный смех змееголового погасил его радость. Тот словно читал его мысли!

«Нет, глупец, не надейся! — зашипел змеечеловек. — Ничто не кончено. Наоборот, для тебя все лишь начинается. Ты думаешь, тебе удастся прогнать Истинного бога и вернуть этого вашего жалкого идола, Усира?! Забудь об этом! Усир мертв! Великий Змей убил его. И если завтра ты выйдешь на площадь и объявишь людям, что они вновь должны поклониться Поверженному — они первыми разорвут тебя в клочья!»