Мальчик спал, устроившись в ложбине на вершине горы, и вот драконья мысль выползла из-под земли и обволокла его. Мысль поднималась по телу медленно, точно гигантский мыльный пузырь, и ее маслянистая поверхность дрожала и переливалась на солнце.
Когда она накрыла грудь и живот, мальчик тревожно пошевелился, но не проснулся. Его лицо еще успело скривиться в недовольной гримасе, а потом пузырь добрался до шеи, окутал лицо, и звук дыхания мальчика внезапно прервался.
А мысль поднималась все выше и выше огромным прозрачным куполом и наконец поглотила мальчика целиком. На траве возле его руки валялась книга — она полыхнула огнем, когда мысль коснулась ее.
Шло время. Мальчик спал на полуденном солнце, а книга рядом горела неровно, рваным желто-зеленым пламенем и наконец рассыпалась тонким белым пеплом. Над ложбиной повеял легкий ветерок, но внутрь драконьей мысли ему проникнуть не удалось, и кучка пепла осталась непотревоженной. Мальчик лежал, точно забальзамированный, медленно пропитываясь драконьей мыслью.
В траве на дне ложбины зашевелилось и зашуршало. Крохотные ящерки, расписанные зелеными и оранжевыми точечками, спешили вперед сквозь стебли дрока и молодой вереск. Жадно и стремительно скользили они к пузырю и, одна за другой, нырнули внутрь его. Их делалось все больше и больше. Маленькие раздвоенные язычки пробовали на вкус нутро пузыря, вбирали огненную мысль, а тем временем одежда мальчика понемногу обугливалась с краев и лицо все бледнело.
Время шло.
В его сон, откуда ни возьмись, проникла багровая недвижность.
Она принесла с собой внезапное чувство голода, обострение всех чувств и неведомую прежде живость желаний. Ему вдруг показалось, будто он не ел целый месяц — нет, год, — нет, сотню лет! — хотя вообще-то у него в желудке все еще камнем лежали утренние бутерброды.
Багровость была повсюду. Она отсвечивала розовым, как будто смотришь на солнце сквозь пальцы.
И еще она жгла глаза. Все вокруг пылало: деревья, скалы, земля, небо. Глаза у него были плотно закрыты, однако жар от горящего мира заставил и их заняться пламенем.
И тут, когда ему уже казалось, будто все лицо у него вот-вот сгорит, жуткий жар внезапно улегся, и глаза его открылись. И он увидел небо, опаленное яростным закатом, который грозил поджечь весь мир. Какие-то темные твари кружили за облаками. Кожу щипало от запаха химикатов и пещерной воды, а в ушах стоял звук, с каким расплавленное золото сочится сквозь горную породу. На губах был привкус чугуна.
Казалось, будто миновало несколько дней и ночей; солнце проносилось по небу с головокружительной скоростью, расписывая незнакомый пейзаж полосатыми, как зебра, тенями. Но его глаза, как и глаза темных, кружащих в небе тварей, наблюдали за всем этим, не мигая.
И вот он устремился ввысь
подобно молнии небесной,
и очутился в другом месте,
где высокие столпы сходились
островерхими арками
и крохотные существа метались,