«Вместо уроков я был на утрене. Мне там интересно»
Священник Русской Православной Церкви, протоиерей Всеволод Анатольевич Чаплин родился 31 марта 1968 года в Москве. Редкий случай, когда в семье атеистов вырастает будущий священник. Отец Всеволода Чаплина Анатолий Федорович – технарь, выпускник Московского энергетического института, кандидат технических наук, профессор, посвятивший свою жизнь изучению и усовершенствованию антенн – не только наземных, но и космических. Здесь как будто бы пересекались интересы отца и сына – в космосе. Только один помогал изучать межзвездное пространство, а другой – верить в Чудо Вселенной.
Последние годы отец жил на Украине, во Львове, занимал должность заведующего кафедрой радиотехнических устройств в составе радиотехнического факультета Львовского политехнического института. Часто бывал в Королеве, где читал лекции по антенно-фидерным устройствам в Ракетно-космической корпорации «Энергия» и сотрудничал по вопросам создания антенн для долговременных орбитальных космических станций и многоразовых космических кораблей «Буран».
Про мать Всеволод Анатольевич не рассказывает. Известно только, что она «полуверующая» и что ее взгляды за последние 30 лет не сильно изменились. Живет Чаплин в родительской квартире в московском районе Гальяново вместе с матерью и младшим братом, имя которого также неизвестно. Но известно, что он рок-музыкант.
Зато Всеволод Анатольевич не скрывает своего отношения к своей 836-й московской школе (теперь учебно-воспитательный комплекс № 1688), признаваясь, что там «почти не учил физику, химию и математику, зная, что эти предметы в жизни ему не пригодятся, а «удовлетворительно» ему все равно поставят». Не только не учил, но и прогуливал уроки. «Я как-то спросила: “Сева, почему ты вчера не был в школе?”» – вспоминала учительница географии Галина Тургенева. – Он ответил: «Я был в церкви, я не гулял». Я возразила: «Но это же можно и после уроков». – «А я был на утрене». – «И что тебе там?» – «Мне там интересно».
* * *
А вот что ему точно пригодится в жизни, он уже знал в 13 лет: религия. По собственным словам Чаплина, к вере он пришел сам. В своих дневниковых записях «Лоскутки» он пишет: «Еще в ранние школьные годы я с каким-то особым, «предчувственным» вниманием собирал из советских учебников все крохи знаний о вере и Церкви, что там содержались». Приход к вере произошел во время первого самостоятельного, не «на экскурсию», прихода Всеволода в Богоявленский патриарший собор в Елохове, «чтобы купить «модный» тогда крестик», после чего Чаплин понял: «Здесь останусь».
К тому времени он перечитал и много атеистической литературы, и прослушал массу иностранных радиопередач, где речь шла о религии: «Голос Америки», «Радио Свобода», «Радио Ватикан», «Голос Израиля», «Радио Швеции». Полученные знания, в конце концов, еще больше утвердили его в правильности выбранного пути: «Без всякого внутреннего интеллектуального диалога я понял, что Бог есть, и он призывает меня».
* * *
«Первым человеком, с которым я заговорил, – вспоминает священник, – стала очень благородного вида старушка за ящиком Елоховского собора. С ее объяснений – бесхитростных, но очень убежденных – начался мой путь ко Христу… Вскоре отец Вячеслав Марченков совершил надо мной чин оглашения, а летом 1981 года в Калуге я был крещен отцом Валерием Суслиным. Крещение было совершено в номере гостиницы, где жил отец Валерий, – втайне от всех, включая мою родню, которая мой выбор совершенно не одобряла».
Только по чистой случайности Чаплин за такой «позорный» проступок не был исключен из рядов пионеров. Видимо, помогла природная скрытность, потому что, по словам его одноклассников, «в школьные годы он никак не проявлял себя как человек верующий и пытающийся с кем-либо обсудить это или кого-либо наставить на путь истинный».
* * *
Вообще, Всеволод слыл «немного странным» мальчиком, сторонившимся ровесников. Был очень тихим, замкнутым, скромным, неулыбчивым. Разговаривать не любил, потому что заикался, дикция была нечеткой – от дефекта удалось избавиться только в тридцать лет. Одноклассники вспоминают, «когда во дворе играли в войнушку, завоевывали ледяные крепости, Сева в этом не участвовал, говорил, что драться и шкодить – плохо».
* * *
А вместе с тем в душе Всеволода зрел дух протеста. С 15 лет он стал посещать собрания «подпольных», диссидентских православных общин. Например, общину отца Александра Меня, которого называет «апостолом советской интеллигенции», и общину отца Димитрия Дудко, в круг общения которого, по признанию Чаплина, «в отличие от круга Меня, попасть было очень просто». Обе эти общины находились как будто на разных полюсах. Отца Димитрия считали монархистом и российским патриотом, а отца Александра – «западником». «Хотя я не представляю себе отца Александра сбежавшим в Европу и жившим там спокойной и тихой жизнью, – вспоминал Чаплин. – Это был совершенно другой человек – по-пастырски, по-христиански способный вдохновить своей энергией, своим умением отдавать всего себя ради проповеди». Но на проповеди Меня приходило меньше людей – не более двух десятков, тогда как в комнатку при храме, где проводил свои беседы Дудко, набивалось больше сотни его последователей. Отца Димитрия могли слушать часами, потом вместе молились и пели. Иногда подпольные собрания проходили на квартире одного из прихожан Дудко – и там яблоку негде было упасть. К Меню же чаще приходили для частного разговора с глазу на глаз.
