Глава 1. Булава с орлиной головой
Бояться зла не надо. Злее оно все равно уже не станет. Рассчитывать на его снисхождение нелепо. Трусов в бою убивают в первую очередь, потому что гораздо проще убить того, кто повернулся спиной, чем того, кто хоть как-то, но сражается. Даже если трус жалобно пищит: «Я не играю!» — его не щадят: «Сейчас не играешь — потом начнешь!»
«Книга Света»
Новый Арбат — не такой уж и новый. Равно как и рядом лежащий Старый Арбат — не такой уж и старый. Некогда по Арбату скрипели восточные арбы, теперь же проносятся автомобили. Днем их поток сплошной, медленный. Ночью он ускоряется, но, и ускоряясь, не теряет непрерывности. Эпохи меняют декорации и костюмы, суть же всегда остается. Ключ к Арбатам — вечное движение.
Дождливым октябрьским вечером в районе «Дома книги», где за сто с копейками лет до того гуляющий лакей покорял соседскую горничную резиновыми калошами и часами с цепочкой, вынырнул черный пес. Он был тощий, костистый, голодный. Двигался настороженно, держался в тени домов. Сделав крюк, подкрался к киоску-прицепу, торгующему хот-догами и курами-гриль, и затаился за колесом.
Пес лежал бесшумно и тихо, даже на прошедшую вдоль стены кошку не кинулся, а лишь недружелюбно оскалился, сожалея, что она не встретилась ему в другое время. Несколько минут спустя подошел мужчина в свитере и купил курицу-гриль. Долго расплачивался, не спеша прятал бумажник.
Пес терпеливо ждал, созерцая сплетение ремешков на черных туфлях. И лишь когда бумажный пакет с курицей оказался у «свитера» в руках, из-за колеса взметнулась черная молния. В высоком прыжке зверь на миг поднялся на задние лапы. Ни рычания, ни лая. Пинок запоздал.
Минут пять Добряк отлеживался в кустах. Дожидался, пока прекратятся крики. Потом встал и неторопливо, как самая честная собака в мире, направился к подземному переходу.
Было уже поздно. Скрипач деловито считал вечернюю выручку. Пес остановился, внимательно слушая, как он пересыпает мелочь из банки. Звук напоминал смех красноносой старушки, которая частенько заглядывала к ним в гости и ставила в углу закутанную брезентом и пахнущую страхом палку.
Воспоминание о страшной страхом палке огорчило пса, и он зарычал сквозь курицу. Скрипач вскинул голову. У него было пухлое белое лицо и брови, похожие на усы. Из-за этого лицо казалось повернутым наоборот.
— Работаешь? И я вот тружусь! — доверительно, как своему, сказал он псу.
Пес терпеливо дождался, пока труженик скрипки уйдет, и, нырнув в боковой проход, стал скрестись у двери с надписью: «Ответственный: Гормост». Видимо, не в первый уже раз: краска с железной двери местами была содрана.
С другой стороны отодвинули засов. Пес увидел девушку в кожаных брюках и высоких ботинках. Скорее всего, она и являлась таинственной гражданкой Гормост. Пес дежурно вильнул хвостом и, протиснувшись между ногой и стеной, уронил курицу на пол.
— Ужин принесли! — сообщила кожаная Гормостиха в глубину комнаты.
— Странная у тебя собака, Варвара! Сама как скелет, а одна не ест. Что не украдет — все тебе тащит, — отозвался ленивый голос.
— Моя школа… Вам оставить курицу? Или вы из собачьего рта брезгуете?
— Было время, мы с Улитой питались коровьими тушами из чумного скотомогильника, вымывая в реке трупный яд. По-другому не получалось: нас искали. — Арей не спешил покидать диван.
Ночами он лежал здесь и глазами, пьющими тьму, как мы пьем свет, смотрел в потолок, составленный из бетонных плит. Над его головой через неравные интервалы проносились машины. Когда машина была грузовой, лампочка вздрагивала.
О чем Арей думал, не знал никто. Очень часто и он сам. Для людей время вертикально. Сверху — настоящее, внизу, где-то довольно глубоко, прошлое. Они никак не накладываются и существуют отдельно. Для Арея, как для стража, время было горизонтальным. Все истекшие и настоящие мгновения он держал в памяти с одинаковой ясностью — только будущее было скрыто.
Среди ночи Добряк, лежащий у дивана, принимался громко чесаться. Его задняя лапа непрерывно стучала по полу. Варвара называла это: «заяц, играющий на барабане». Когда Добряк утихал, на столе начинал канючить и жаловаться умирающий телефон. Варвара вечно забывала его зарядить. Какое-то время Арей терпел, но заканчивалось все обычно тем, что мечник вставал и добивал аппарат кинжалом. С его точки зрения, это гуманнее, чем просто воткнуть в него провод.
Варвара уже громко ела ворованную курицу. Некоторое время спустя к ней присоединился и Арей. Не столько ради курицы, сколько ради того, чтобы быть объединенным с Варварой общим делом. Обсасывая крылышко, он с любопытством поглядывал на Варвару.
— Что у тебя с мизинцем? — спросил он озабоченно.
— А чего у меня с мизинцем?
— Верхняя фаланга!
Варвара с интересом посмотрела на левую ладонь.
— А-а! Поняла: не гнется! Кстати, тот, что рядом, тоже не того… — догадалась она.
— Ты что, впервые об этом узнала? — не поверил Арей.
— Ну почему? И раньше знала. Просто не зацикливаюсь!
— И давно это у тебя?
— Года два. Паренек один предложил на воротах постоять, а потом оказалось: мяч набит гравием. А я еще смотрю, странно он его пинает. Ногу берег, собаккер!.. Ну шляпа я, короче! Так мне и надо! Арей выдохнул в нос.