Сюжет в центре

В мае 1980 года в квартире космонавта Кубасова зашёл в общем-то необязательный для того времени разговор, что хорошо бы описать с чего всё у нас началось, наш первый проект. Хозяина квартиры тогда с нами не было. Он в это время летел с венгром Фаркашем к станции «Салют-6».

Восстановить эту дату нетрудно, потому что существовала в те годы традиция в отряде гражданских космонавтов – отмечать старт в семье взлетевшего космонавта. Борису Викторовичу Раушенбаху подобная книга виделась вроде «Двойной спирали» Джеймса Уотсона, а мне она казалась похожей на книгу об американском атомном проекте Роберта Юнга «Ярче тысячи солнц». Её названием могли бы стать кодовые слова сообщения об успехе проекта – фотографирования обратной стороны Луны: «Сюжет в центре». Раушенбаху это название понравилось.

Давно это было, и вот теперь, когда откладывать стало некуда, книга написана и так названа, хотя она не о том, о чём тогда говорилось, точнее не совсем о том. Но пусть название останется памятью о былом, о первоначальном разговоре, о людях, начинавших наш первый проект.

За год до запуска первого искусственного спутника Британское Королевское Астрономическое Общество назвало возможность космических путешествий «абсолютной чепухой». Тогда же на стол научного руководителя НИИ – 1 авиационной промышленности Мстислава Келдыша лег отчёт сотрудника этого института Бориса Раушенбаха, профессора Московского Физико-Технического института по совместительству, и его аспиранта Евгения Токаря «Об активной системе стабилизации искусственного спутника Земли».

Отчёт не был очередным дежурным исследованием, а скорее руководством к действию по созданию систем управления космическим кораблевождением. В нём, как в семени будущего растения, были и план и детали, и проект, который можно реально осуществить, совершив массу практических шагов.

Должно быть, есть историческая справедливость в том, что история эта началась в бывшем Реактивном институте в Лихоборах, где начинали трудовую деятельность В.П. Глушко и С.П. Королёв, но в котором теперь занимались в основном тепловыми процессами в реактивных двигателях, а на фасаде для конспирации по-прежнему висела вывеска «Институт сельскохозяйственного машиностроения».

Работа Токаря и Раушенбаха сначала считалась инициативной и не укладывалась в тематику института. Лабораторию Георгия Петрова интересовал сверхзвук, любимца Келдыша Виталия Ивлева – атомные двигатели, лабораторию Константина Осминина, где в эти годы и состоял Раушенбах, крылатые ракеты. Однако Келдыш не был традиционным руководителем, что в скором времени сделало его Президентом Академии наук страны. Он разрешил тогда инициативу Раушенбаха по разработке управления будущих космических аппаратов, которых тогда ещё и в помине не было.

Могучие управленческие фирмы и научные школы интересовались этим вопросом, но прикинув весовые оценки проблемы, уперлись в тупики весов, немыслимых для проектируемых ракет. В отчёте был другой более скромный результат. Отчёт был одобрен. Раушенбаху разрешено было взять на эту тематику несколько человек, и дело пошло.

Когда впервые зашёл разговор об этой книге, Кубасов и Фаркаш летели к станции «Салют-6». Автографы из космоса.

125 лет МВТУ – кадрового родника российской космической отрасли.

Теперь над проходной «Энергии» демаскирующе понимается первая межконтинентальная баллистическая ракета.

Первые упоминания новой космической истории связаны с именем легендарного британского премьера Уинстона Черчилля случаями просто анекдотическими.

Ещё в предыстории немецких ракет, созданных Вернером фон Брауном, сохранился забавный эпизод. В тени каждого гения – пионера идеи века, совершившей технический переворот, есть свой хозяйственный гигант, незаметный в истории, удовлетворяющийся лишь самим процессом создания и масштабом деятельности.

Таким был в годы войны молодой Д.Ф. Устинов в области вооружения. Таким был у Сергея Королёва A.П. Педант. Таким был и заместитель фон Брауна по коммерческой части Нимвеген.

Полёт фантазии требует определённых практических опор и часто упирается в заурядное – отсутствие средств и определённой технической базы. Необходимым этапом для фон Брауна в Пеннемюнде в 1943 году – Центре конструирования и испытаний немецких ракет ФАУ-2 – стала потребность иметь прецизионные токарные станки. Приказ фона Брауна своему заму по коммерческой части был недвусмыслен: нужны станки, прецизионные, тридцать штук, кровь из носа. Такие станки были в войну очень дефицитными. Распределением их занимался сам рейхсфюрер Генрих Гиммлер, который, как и всё гитлеровское руководство, не оценил возможности реактивного оружия в этой войне, и получить эти станки от Гиммлера фон Браун тогда не смог. И вот предприимчивый Нимвеген с цистерной спирта пересёк всю Германию и очутился в нейтральной Испании. Там он пустился в аферу с одним испанским коммерсантом, связанным деловыми интересами с родственником Черчилля, и обменял свой спирт на 30 нужных станков. Ими снабдили приборный цех Вернера фон Брауна.

Станки эти были ранее приобретены Англией в США для Испании, а реально использовались в войне против Англии. Сам Гитлер считал, что с помощью ФАУ-2 до этого недоступная островная Британия окажется на поле боя «лицом к лицу» с вермахтом и не сможет спрятаться за спасительным «рвом Ла-Манша». Для этого требовалось совершенствование ракет, и слава богу, что времени на это у нацистов не хватило.