Авель осторожно пробирался сквозь мрачные заросли лесной чащи. Луна над его головой изливала зловещий, холодный свет, который длинными лучами прорывался сквозь сросшиеся вершины деревьев. Тяжелый туман рваными пятнами стелился над землей, и от этого все вокруг казалось жутким и неприветливым. Здесь все пропахло смертью, и лишь деревья, что еле слышно колыхались да поскрипывали, знали наверняка, что за трагедия здесь приключилась. И как давно.
Об этом месте ходило много жутких легенд, но лишь одна из них запомнилась Авелю больше всего. История о юной девушке, над которой жестоко надругались разбойники, а потом утопили в лесном озере. Злоба и ненависть, родившиеся в девичьем сердце, оказались столь велики, что им не хватило места в загробном мире, и обратили они свою хозяйку кошмарным чудищем, которое с тех пор не ведало покоя. Оно охотилось на людей, жестоко насильничало и топило их, так же, как и ее саму когда-то. Местный люд прозвал ее Свитязянкой, по озеру Свитязь, где тварь появилась на белый свет.
Авель не знал, была ли эта история правдивой. Впрочем, сейчас, когда он совершенно один стоял посреди всеми проклятого места, ответ на этот вопрос волновал его меньше всего. Ему было достаточно знать, что Свитезянка не была выдумкой крестьян, и что в любой миг она могла броситься на него, вынырнув из плотного тумана…
От этой мысли рука Авеля метнулась к мечу, а сам он остановился и прислушался, стараясь уловить любой неожиданный звук. Вокруг царила все та же болезненная тишина, словно сам лес, притаившись, разглядывал своего гостя. Под ногами метались причудливые тени, а деревья казались мрачными великанами в ночном сиянии Луны.
Авель поежился, испуганно глядя по сторонам. Он испытывал пещерный страх перед этим местом и ничего не мог с этим поделать.
Он вспомнил веселый вечер в крепости своего ордена, море выпивки и байки друзей о славных драках и приключениях. Тогда он и сам не скупился на слова, говоря о грядущем сражении и о том, как одолеет чудовище, принеся славу ордену, а титул рыцаря себе. В тепле и при свете за надежными стенами крепости, говорить об этом было до смешного просто. На деле же все оказалось иначе. Он из последних сил боролся со страхом, и с отчаянным желанием броситься наутек.
Авель стиснул зубы. Он был рыцарем, и чтил принесенную им клятву, а потому собирался, во что бы то ни стало исполнить ее, или умереть в бою. Умереть, как подобает воину, а не как трусу, от удара в спину. Подумав так, Авель слегка улыбнулся, и медленно переставляя ноги, зашагал вперед.
Он осторожно пробирался сквозь чащу. Его шаги были плавными и тихими, не смотря на массивный доспех и обилие кольчуги. Руками он раздвигал перед собой серо-зеленую листву, и до рези в глазах вглядывался в темные провалы между деревьями. В воздухе ощущался тошнотворный запах гниения, значивший, что озеро уже недалеко. Внутри у Авеля с каждым мгновением росла тревога.
Лес, по мере его продвижения становился все более редким, а земля более влажной. Авель старался производить как можно меньше шума, но, не смотря на это, каждый его шаг сопровождался звонким хлюпаньем. В ночной тишине этот звук казался мучительно громким, и Авель искренне удивлялся, как Свитязянка еще его не обнаружила.
Неожиданно туман практически исчез, отступив в лесную чащу как испуганный зверь, и Авель увидел сердце зловещего, всеми проклятого места — озеро Свитязь.
Вопреки его представлениям, он не увидел ничего жуткого, или отвратительного. Здесь не было гор трупов или обглоданных костей, как утверждали местные хвастуны, лишь мрачный пейзаж ночного леса, близко подступившего к воде. Над черной гладью озера висела призрачная дымка, а где-то вдалеке шелестели заросли камыша. Мертвенный свет полной луны окрашивал все небо, и никому не требовалось объяснять, что это было скверным знаком, особенно для того, кто оказался в столь неприветливом месте в поздний час.
Авель облизал сухие губы, и, пригнувшись, сделал несколько шагов к воде. Ему хотелось увидеть легендарное озеро как можно ближе, и остаться при этом незамеченным.
Утробный рык эхом пронесся между деревьями, и словно грохот грозы ударил Авелю по ушам. Он резко обернулся, и волна невыносимого отвращения окатила рыцаря, когда он увидел нечто, что когда-то было человеком. Живая раньше плоть изменилась под воздействием жгучей ненависти, превратившись в кошмарное месиво из гниющей плоти, шипов и когтей. Теперь, это было проявлением чудовищного зла.
Свитязянка стояла в трех шагах от Авеля. Она была чуть выше молодого рыцаря и имела серую кожу, с отвратительными пятнами и язвами, из которых сочилась темная вода вперемешку с холодной кровью. Тонкие пальцы венчались длинными когтями, больше похожими на ножи, а искривленное тело то и дело заходилось жуткой судорогой.
Но больший ужас на рыцаря наводило лицо чудовища. Сквозь прогнившую плоть были видны сотни тонких, заостренных клыков, и шевелящийся язык. Мутно-белые глаза светились зловещим оранжевым светом, словно у кота. Авелю показалось, что в них он различил искаженные от страданий лица сотен жертв этого монстра.
