Стяжатели

Аглая постучала к соседке:

— Можно, Машенька?

— Входите, Аглая Федоровна. — Колесо машинки крутанулось несколько раз и остановилось. — Садитесь. Я сейчас… — Маша закрепила шов. — Занавеси новые купила. Подшиваю…

— У нас тут целая швейная мастерская, — сказала Анна Степановна, сдвинув очки на лоб. — К новоселью готовимся. Маша сама целый день шьет и меня, старуху, вынуждает.

— Ну что вы, мама, право, — лицо Маши залилось румянцем. — Вы же сами захотели…

— Ладно, ладно, шучу. Да ты садись, Аглаюшка.

Аглая присела на кончик стула. На минуту, чтобы не обидеть старуху. Ей казалось немыслимым долго пробыть в этой комнате, где свобода передвижения сковывалась острыми углами двух кроватей, стола, гардероба и сундука. Приходилось лавировать между ними с величайшей осторожностью, чтобы не набить синяк или шишку. А, между тем, здесь на девяти квадратных метрах жили пятеро — трое взрослых и двое детей.

Аглая с внезапным чувством острой жалости посмотрела на молодую женщину. «Как ухитряется Маша поддерживать порядок в этой клетушке?»

— Я к вам, Машенька, с просьбой, — Аглая развернула пакет. — Купила готовое платье. Красивое, правда? Сидит отлично, только надо немного укоротить. — И, боясь, что Маша откажет, быстро добавила. — У меня сегодня день рождения. Так хочется его надеть…

— А я-то запамятовала… Поздравляю, Аглаюшка! Чего бы тебе пожелать? Разве жениха хорошего. Засиделась ты в девках, хоть и красавица писаная. А платье оставь, Маша укоротит.

— Конечно, — поспешила согласиться Маша. Анна Степановна женщина властная и крутая. Никто в семье не осмеливается с ней спорить — ни сын, ни невестка, ни внуки. — Сейчас зайду к вам, Аглая Федоровна, примерим. У нас зеркала нет…

— Где его поставишь — зеркало? Тут себя не знаешь куда девать.

— Теперь недолго осталось ждать, мама. Нам, Аглая Федоровна, двухкомнатную квартиру дают! Такое счастье… Даже во сне не снилось!

— Плюнь через левое плечо! — сердито сказала Анна Степановна. — Сглазишь, пожалуй.

Маша, смеясь, поплевала три раза. «А ведь она прехорошенькая! — подумала Аглая, глядя на порозовевшее от радостного оживления лицо молодой женщины. — Никогда не замечала!»

— Теперь уже не сглажу, мама. Ваня сам видел в списке нашу фамилию.

— Фамилию как поставили, так и вычеркнуть могут! Пока своим ключом квартиру не отопру, до тех пор не поверю. Я бы на твоем месте эти портянки, — Анна Степановна кивнула на занавески, которые подшивала невестка, — и покупать заранее не стала.

Аглая увидела, как сникла и побледнела Маша. Подумала с досадой: «Вот вредная старуха!»

— Да будет вам, Анна Степановна! Ваш Ваня много лет работает в тресте. Вы очередники района. Живете в тяжелых условиях. Всякому дураку ясно, что так жить невозможно.

— Вот-вот, — насмешливо сказала Анна Степановна. — Дураку-то ясно. А умнику твоему как?

Аглая поморщилась. Была уверена, что ее роман с управляющим трестом никому в квартире не известен. Встречаются обычно у него на даче. Сюда Бережнов приезжал всего два раза. И все-таки пронюхали!

— Ладно, не криви губы. Ты женщина молодая, свободная. С кем хочешь, с тем и крути любовь. Хоть с самим чертом. Мне-то что! На дне рождения он у тебя будет?

— Обещал.

— Вот ты и скажи ему, чтобы наша фамилия как-нибудь случайно из списка не улетучилась.

— Мама!

— Что — мама? Ты, Маша, помалкивай, когда свекровь говорит!

— Не надо этого делать… — тихо сказала Маша. — Вы знаете, как Ваня не любит всякие обходные пути…

— Какие же это обходные? — рассердилась Анна Степановна. — Ты говори, да не заговаривайся! Ваню по закону на очередь поставили, по закону в список включили. Я и хочу, чтоб закон соблюден был. А чтоб беззакония не произошло, прошу Аглаю с самим переговорить. Мне Аглаюшка, небось, не чужая — двадцать семь лет в одной квартире прожили. Я ее в свое время нянчила. Вместе с Ванюшкой в школу водила…

— Я непременно скажу! — торопливо перебила разбушевавшуюся старуху Аглая. — Сегодня же скажу. А Ване и знать об этом незачем!

— Вот и ладно! — сразу успокоилась Анна Степановна. — А теперь иди, показывай Маше, что с твоей обновкой делать!

На свой день рождения Аглая решила пригласить человек десять, не больше. Из мужчин, кроме Бережнова, только сотрудников треста. Всегда хорошо, когда у людей есть общие интересы. Женщины? Гм… Тут следовало подумать. Они должны уметь танцевать, болтать, веселиться и не делать ханжеских мин, видя ее близость с Бережновым. Придирчиво перебирая в памяти своих приятельниц, Аглая остановилась, наконец, на четырех девушках из министерства, где сама работала стенографисткой.

Вечером, сияющая и оживленная, встречала Аглая гостей. Новое платье — яркие цветы на черном фоне, — выгодно оттеняло ее нежную бело-розовую кожу и пышные русые волосы.

— Ты сегодня прелестна, — шепнул Мещерский, склоняясь к ее руке. — Счастливец Бережнов! Везет человеку!

— От этого счастья ты сам отказался.

— Где уж нам с суконным рылом да в калашный ряд! — отшутился Мещерский.

Роман с Аглаей у него был в самом разгаре, когда «на сцене» появился Бережнов. Бережнов влюбился в Аглаю так, как может влюбиться человек, которому перевалило за пятьдесят, — слепо и бесповоротно. Ссориться с начальством из-за женщины, — если даже эта женщина так красива, как Аглая, — Мещерский не хотел. Он «уступил» Аглаю Бережнову и не жалел об этом — с тех пор началось его быстрое продвижение по служебной лестнице.