Стрелец. Сборник № 1

Стрелец. Сборник № 1

В сборник под редакцией А. Беленсона помещены произведения: А. Блока, Д. Бурлюка, З. Венгеровой, Л. Вилькиной, Н. Евреинова, В. Каменского, А. Крученых, М. Кузмина, Н. Кульбина, Б. Лившица, А. Лурье, В. Маяковского, А. Ремизова, Ф. Сологуба, В. Хлебникова, А. Шемшурина, А. Беленсона.

Иллюстрации А. Лентулова, О. Розановой, Д. Бурлюка, Н. Кульбина, У. Люиса, М. Синяковой, В. Бурлюка.

http://ruslit.traumlibrary.net

Читать онлайн Стрелец. Сборник № 1



Александр Блок

Рютбеф. Действо о Теофиле

Рютбеф (Rutebeuf), трувер XII–XIII века

Действо о Теофиле (Le Miracle de Theophile)

Перевод со старофранцузского Александра Блока.


Теофил, история которого обработана в XII столетии на народном языке в забавной драматической форме «миракля» («чуда»), — историческое лицо. Это был «эконом», vidame одной церкви в Киликии, около 538 года. События его жизни издавна занимали духовных и светских писателей. История Теофила первоначально написана по-гречески его учеником Евтихианом и переведена в прозе на латинский язык диаконом Павлом из Неаполя.

Известная Гросвита Гандерсгеймская написала в X веке латинскую поэму об отречении и покаянии Теофила. Особенной популярностью пользовалась история в средние века; ее касались рейнский епископ Марбод (XI в.), монах Готье де Куинси (XIII в.), св. Бернард, св. Бонавентура, Альберт Великий; во многих церквах существуют лепные изображения истории, между прочим — два барельефа на северном портале Notre Dame de Paris. — Текст истории (с рукописи королевской библиотеки) напечатан в редкой теперь книге: Michel et Monmerguft. Thfietre framais au moyen Age (XI–XIV s.). Paris. 1839. Chez Delloye editeur et Firmin Didot. Этим изданием текста и пользовался переводчик.

«Действо» было поставлено в 1907-8 году на сцене «Старинного театра» (Н. Н. Евреинова и барона Н. В. Дризена) А. А. Саниным, с декорациями, костюмами и бутафорией Н. Я. Билибина — в Петербурге и в Москве.

А. Б.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Мадонна.

Кардинал.

Теофил.

Сатана, именуемый также Диавол.

Саладин, волшебник.

Задира, слуга Кардинала.

Петр и Фома, товарищи Теофила.


Здесь начинается история Теофила.


Теофил

Мой господин! В моей мольбе
Я столько помнил о тебе!
Все роздал, раздарил, что мог,
И стал — совсем пустой мешок.
Мой кардинал сказал мне: «Мат».
Король мой загнан в угол, взят,
А я вот — нищенствую сам…
Подрясник свой к ростовщикам
Снесу, иль жизни я лишусь…
И как с прислугой разочтусь?
И кто теперь прокормит их?
А кардинал? Ему до них
Нет дела… Новым господам
Пусть служат… Он к моим мольбам
Не снизойдет… Чтоб он издох!
Ну хорошо! Я сам не плох!
Будь проклят верящий врагу:
Сам провести его могу.
Чтобы свое вернуть, готов
Пойти на все, без дальних слов.
Его угроз не побоюсь…
Повешусь, что ли? Утоплюсь?
Отныне с ним я вовсе квит,
Путь для меня к нему закрыт…
Эх, славный бы провел часок
Тот, кто его бы подстерег,
Чтобы посечь, пообтесать!
Вот только, как его достать?
Он забрался так высоко,
Что нам добраться не легко,
Его нельзя и палкой вздуть:
Сумеет быстро улизнуть…
Ах, если б только удалось,
Ему бы солоно пришлось…
Смеется он моим скорбям…
Разбилась скрипка пополам,
И я совсем безумным стал!
Смотри, что слух пойдет, — скандал!
Меня прогонят от людей,
Запрут, не спустят к ним, ей-ей,
И всякий словом попрекнет,
Укажет пальцем, скажет: «Вот,
Как с ним хозяин поступил»…

Здесь идет Теофил к Саладину, который говорил с диаволом, когда хотел.

Саладин

Эге! Что с вами, Теофил?
Во имя господа! Ваш лик
Печален, гневен… Я привык
Всегда веселым видеть вас…

Теофил

Ты знаешь сам: в стране у нас
Я господином был всегда.
Теперь — богатства нет следа.
Всего ж грустней мне, Саладин,
Что я, как верный палладин,
Не забывал латынских слов
И по-французски был готов,
Без всякой устали, хвалить
Того, кто по миру ходить
Заставил нагишом меня.
И потому решаюсь я
По непривычному пути
К делам неслыханным идти,
Затем, чтоб только как-нибудь
Свое достоинство вернуть.
Его терять — позор и стыд.

Саладин

Честь ваша мудро говорит:
Тому, кто злата видел свет,
Ведь ничего ужасней нет,
Чем к людям в рабство поступить,
Чтоб только сладко есть и пить
И слушать грубые слова…

Теофил

Совсем кружится голова…
О, Саладин, мой друг и брат!
Еще немного, и навряд
Не лопнет сердце у меня!

Саладин

Мученья ваши вижу я,
Кто столько заслужен, как вы,
В таких делах и головы
Свой лишиться может вдруг.

Теофил

Увы! Все так, мой верный друг!
И потому прошу тебя,
Не скажешь ли, меня любя,
Какие в свете средства есть,
Чтобы вернуть богатство, честь
И милость? Я на все готов.

Саладин

Угодно ль вам, без лишних слов,
В борьбу с хозяином вступить?
Тогда вы будете служить
Вассалом у того, чья власть
Воротит вам не только часть,
Но больше, чем хотели вы,
Богатства, почестей, молвы.
Поверьте мне, не стоит ждать,
Пора вам дельно поступать.
Я вашего решенья жду.

Теофил

На это с радостью иду.
Исполню твой совет благой.

Саладин

Идите с миром вы домой.
Как ни грусти, придется им
Вернуть вас к почестям былым.
Я завтра утром здесь вас жду.

Теофил

Приду, брат Саладин, приду!
Да сохранит тебя твой бог,
Когда б ты все исполнить мог.

Тогда уходит Теофил от Саладина и думает, что отречься от кардинала — дело не шуточное.

Он говорит:

Увы, что станется со мной!
Я плоть предам болезни злой,
Прибегнув к крайности такой…
Несчастный: знай,
Тебя не примет светлый рай,
Иван, Фома и Николай
И Дева Дев.
И ад откроет страшный зев,
Обнимет душу адский гнев,
Сгорит она,
В горниле черного огня
Расплавив бедного меня,
Ведь это — так!
Там каждый дьявол — злейший враг.
Ты поверни и так, и сяк, —
Не сыщешь чистого никак!
Их щель темна,
Их яма нечистот полна,
И оттого — мутна, мрачна,
И солнцу не пройти до дна, —
Вот где помру!
Плохую я завел игру!

С этой книгой читают
Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Лирика 30-х годов
Жанры: Поэзия, Лирика

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.



Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Дорога в Амбейр
Автор: Алекс Орлов

Браен Клэнси взялся выполнить на первый взгляд безобидное поручение человека, который спас его от смерти после наркотической ломки. Однако, казалось бы, простое задание для Браена с первых же шагов становится невыполнимым: его едва не убивают и отбирают дискету, которую он должен был передать по известному адресу.Браен начинает поиски дискеты и… становится солдатом могущественной корпорации. Все еще только начинается.


Взгляд из ночи
Автор: Алекс Орлов

Джек Саймон и Хейс Тернер спасаются от захвативших планету Габон дикарей канино в бункере грузового звездолета. Однако корабль вместе с беглецами оказыванется в руках космических пиратов. Межзвездные бандиты, услышав рассказ пленников, решают отправитьсяна Габбон, чтобы заняться разведением и продажей живой рабочей силы. Одно только не учли авантюристы: канино прибыли на Габон из параллельного мира, преследуя свои интересы..


Последний звонок

Как для всех одиннадцатиклассников, в мае для наших героев в последний раз прозвенит школьный звонок. Вроде бы каждый давно готовился к этому событию… А вот оно наступает – и застает врасплох. На душе и грустно, и радостно, и тревожно. Что ждет друзей из 11 «Б» в их новой жизни?


Мечтательница

Тихоня Варя Дробышева, которую в классе иногда даже не замечали, влюбилась в Борьку Шустова. Романтическая мечтательница, Варя посвятила его в свои рыцари. Но все оказалось не так просто: почему-то Варины достоинства казались ему недостатками, и только случай помог Борьке узнать Варю настоящую.


Другие книги автора
Двенадцать
Жанр: Поэзия

В январе 1918 года А. Блок создает самую знаменитую свою поэму — создает за несколько дней, в едином вдохновенном порыве. Обычно требовательный к себе, он, оценивая свое творение, пишет: “Сегодня я гений”. Напечатанная в феврале поэма вызвала бурные и противоречивые отклики. Многое в ней казалось неприемлемым собратьям по литературе. Но, несмотря на это, поэма Блока по праву заняла свое место в истории русской литературы, В “Двенадцати” Блок запечатлел образ той революции, в которую он верил, которая открылась ему в заревах пожаров, в метелях, в дыхании России.


Автобиография

Автобиография написана Блоком для издания «Русская литература XX века» под редакцией В А. Венгерова (т. 2, М., 1915).


Рамзес

«Торговая площадь с домом градоначальника в центре города. Утро. Некрасивые и мрачные фасады довольно высоких домов с плотно закрытыми дверьми. Окон на улицу почти нет, видно только несколько окон в верхних этажах. К стенам прислонены лавочки, крытые камышом. Площадь начинает понемногу наполняться народом. У главных ворот дома градоначальника, которых помещается в низкой зубчатой стене под акацией, сидит домоправитель Хамоизит, длинный и тощий. Он не совсем пришел в себя с похмелья и мурлычет песню: „Пей, пей, подноси, пей, пей, подноси“…».


Ирония

«Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь – сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления – приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается – буйством и кощунством».