Странный дом, Нимфетки и другие истории
Авторы: Гарри Беар
Жанры: Современная проза, Эссе, очерк, этюд, набросок
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 55 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.
Книга прозы Гарри Беара «Странный дом, Нимфетки и другие истории» включает в себя пять произведений, созданных писателем в начале-середине 1990-х годов. Повесть «Странный Дом» выполнена в манере «готической новеллы», это та жанровая разновидность, которую успешно использовали классики жанра – Э. По, Э.Т. Гофман, А. Дюма. Рассказы «Смерть Музыканта» и «Поездка в Одессос» – вполне реалистические произведения с незамысловатыми сюжетами, но глубокое психологическое напряжение не оставляет читателя до самого конца повествования.
Скандальный рассказ-моралите «Нимфетки» и эссе «Набакофф», по словам автора, представляют собой, наряду с романом «Альбатрос», взаимодополняющий друг друга текст по имени «Пост Модерн». В 2003 г. Г. Беар иронично заявляет в одном из своих комментариев к «Альбатросу»: «Перефразируя известные слова В. Соловьева, я любил повторять в то историческое время: „Постмодернизм! Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно“».
По словам челябинского поэта Ю. Попова, «…любой текст Гарри Беара раскрывается не сразу; он предполагает наличие в читателе определенного навыка распознавания культурного кода, диалога с автором». И данная книга предоставляет читателю возможность такого диалога.
Читать онлайн Странный дом, Нимфетки и другие истории
©ГАРРИ БЕАР, 2014
©И.Е. Медвецкий, 2014
От автора
Уважаемые читатели!
С большим удовольствием хочу предложить Вашему вниманию пять своих ранних произведений – рассказы «Смерть Музыканта», «Нимфетки» и «Поездка в Одессос», повесть «Странный Дом», эссе «Набакофф». Хотя с момента замысла текстов и их написания прошло довольно много времени (все они создавались в конце 1980-х и первой половине 1990-х гг.), я не раз возвращался к ним, внося стилистические и технические коррективы. Наверное, нет смысла комментировать сюжеты произведений, если Вы держите в руках эту книгу или смотрите на нее с экрана монитора Вашего компьютера. Думаю, Вы сами во всем сумеете разобраться и растолковать себе ситуации, в которых, по воле непреклонного автора, оказывались его персонажи.
Обратить Ваше внимание я хотел бы на несколько моментов. Повесть «Странный Дом», которая использована в названии этой книги, обычно не вызывает раздражения у читателя, она выполнена в манере «готической новеллы». Это та жанровая разновидность, которую успешно использовали в свое время классики жанра – Э. По, Э.Т. Гофман, А. Дюма, ранний Гоголь. Сюжеты рассказов «Смерть Музыканта» и «Поездка в Одессос», пожалуй, тоже не требуют особого пояснения, это реалистические произведения, сюжеты которых сообщала мне порой сама жизнь.
Другое дело – рассказ-моралите «Нимфетки» и эссе «Набакофф», которые представляют собой, наряду с первыми моими романами «Альбатрос» и «Олли, или Новая Лолита», взаимодополняющий друг друга текст по имени «Пост Модерн». Эти тексты принадлежат к постмодернистскому периоду моего творчества, то есть несут в себе набор приемов, свойственных творческому методу, который в идеальном варианте был представлен в произведениях Д. Джойса, Ф. Кафки, В. Набокова, Х.-Л. Борхеса. И в «Нимфетках», и в «Альбатросе», и даже в эссе о Набокове присутствуют явные аллюзии на портреты и реплики героев классических текстов, и пародийное обыгрывание сюжетных ситуаций других произведений, и навязчивый автокомментарий, и «игра с читателем». В «Нимфетках» внимательный читатель сразу же почует острый запах «Тамани» М. Лермонтова, услышит отзвук песен Гриши Добросклонова из эпической поэмы Н. Некрасова, не говоря уж о прототипах героев из текстов, которые просто введены автокомментарием в рассказ.
В то далекое время я считал весьма принципиальным, чтобы читатель уподоблялся следопыту, который не просто пролистывает страницы моих произведений, а прямо погружается в иллюзию вновь создаваемой реальности, видя там все намеки, экивоки, подсказки и зеркальные отражения. Сейчас, конечно, я спокойней отношусь к одностороннему и поверхностному чтению произведений и даже к «обывательской» критике, которую всегда считал не вполне справедливой.
Тем не менее, моя надежда на ВНИМАТЕЛЬНОГО читателя не угасает, ибо читать художественный текст, не вникая в его суть, по-моему, это то же самое, что слушать классическую музыку, заткнув уши плотным слоем ваты, или смотреть современный игровой фильм, отключив в телевизоре всю его цветовую гамму, а заодно и звук.
В добрый путь, мой читатель! Всегда буду рад услышать твое объективное суждение. И да поможет тебе Бог…
Странный дом
«Есть вещи – очень странные, непонятные, которые едва ль поддаются логической проверке. Эти вещи порой составляют некую тайну, которую никогда не суждено раскрыть человеку…»
Из частного письма
Предисловие
Конец 16 века ознаменовался для Франции событиями, имевшими впоследствии огромное значение, как для развития нации, так и по отношению к веротерпимости, а, точнее, наоборот – нетерпимости к чужим взглядам. Это породило и стычки с гугенотами в 17 веке, и раскол в обществе в конце века 18-го, и наконец – Великую революцию 1789-94 гг. с последующими за ней наполеоновскими войнами, когда Франция была сначала буквально обескровлена, а затем и раздавлена при Ватерлоо армией союзников.
Череда властителей, менявшихся на французском престоле, состояла как из гениальных (вроде Генриха 4-го, Ришелье, Людовика 14-го, Робеспьера, Наполеона), так и из посредственных людей. Но никто из них так и не сумел изменить дух соперничества и братоубийства, господствовавший во Франции с той самой кровавой драмы 1572 года. Варфоломеевская ночь – поворотный пункт французской истории, приказ Карла Девятого убивать собственных подданных такой же варварский акт, как и «взятие» Новгорода царем Иваном Грозным. Нация всегда платит по счетам своих правителей, это логика жизни сообществ людей.
Описываемые ниже события, которые произошли несколько позже злосчастного 1572 года в средневековом Париже, интересуют нас, однако, совершенно другим своим аспектом.
1. Завязка
В это самое время в разгаре была «война трех Генрихов» (действующего короля Генриха Третьего, Беарнца, который вскоре станет Генрихом Четвертым, и герцога Генриха де Гиза). Лигёры чувствовали себя в Париже почти хозяевами, но восстание 1588 года еще не произошло, хотя гугенотам было весьма несладко и без этого. В то время, когда каждый добрый парижанин был озабочен выяснением религиозной принадлежности своего соседа больше, чем содержимым собственной кастрюли, и произошли эти, правдиво описанные здесь события. За их подлинность ручаться столь же трудно, как и за пресловутый
