Наступал рассвет. Трактир «Путеводный камень» пребывал в тишине, и это была тишина из трех частей.
Самой заметной частью была необъятная, отзывающаяся эхом тишина, порожденная вещами, которых недоставало.
Будь сегодня шторм, капли дождя стучали и барабанили бы по виноградным лозам позади трактира.
Гром бы глухо гремел и грохотал, преследуя тишину по дороге, как опавшую осеннюю листву.
Будь здесь путешественники шевелящиеся в своих комнатах, они бы грохотом отогнали тишину прочь, как страшный, полузабытый сон.
Будь здесь музыка...
но нет, конечно ее там не было.
На самом деле не было ничего из этого, и потому, в воздухе висела тишина.
В «Путеводном камене» темноволосый мужчина тихо захлопнул за собой заднюю дверь.
Двигаясь в абсолютной темноте, он прокрался через кухню, через бар, и спустился по лестнице в подвал.
С легкостью многолетнего опыта, он избегал расшатанных досок, которые могли скрипнуть или вздохнуть под его весом.
Каждый медленный шаг издавал лишь легкий шорох.
При этом он добавил свою негромкую, крадущуюся тишину в общее эхо.
Они создавали своего рода сочетание, контраст.
Третью тишину было не легко заметить.
Если бы вы слушали достаточно долго, то могли бы почувствовать ее в холоде оконных стекол и гладко отштукатуренных стенах комнаты владельца трактира.
Она была в темном сундуке стоящем у изножья жесткой и узкой кровати.
И она была в руках мужчины лежащего там, неподвижного, наблюдающего за первым бледным намеком приближайшего света рассвета.
У мужчины были совершенно-рыжие волосы, рыжие словно пламя.
Его темные глаза смотрели куда-то вдаль, и лежит он с покорным выражением того, кто давно оставил любую надежду на сон.
Трактир «Путеводный камень» принадлежал ему, и третья тишина тоже.
Вполне закономерно, поскольку третья тишина была самой большой из трех, содержащая в себе остальные.
Она была бездонна и безбрежна, как конец осени.
И тяжела, как огромный обкатанный рекой валун.
То была терпеливая покорность срезанного цветка - молчание человека, ожидающего смерти.
Баст ссутулился напротив длинной барной стойки из красного дерева, скучая.
Оглядев пустое помещение, он вздохнул и начал рыться, пока не нашел чистую льняную тряпку.
Затем, с покорным видом, он начал полировать часть барной стойки.
Спустя миг, Баст склонилось вперед и искоса осмотрел полузаметное пятнышко.
Он поцарапал его и нахмурившись уставился на масляное пятно оставленное пальцем.
Он наклонился ближе, окутав барную стойку туманом своего дыхания, и оживленно его отполировал.
Затем он сделал паузу, сильно дыхнул на дерево, и написала непристойное слово в тумане.
Отбросив в сторону тряпку, Баст пробрался сквозь пустые столы и стулья к широкому окну трактира.
Он долго стоял там, глядя на грунтовую дорогу, проходящую через центр города.
Снова вздохнув, Баст начал вышагивать по комнате.
Он двигался с привычным изяществом танцора и абсолютной беспечностью кошки.
Но когда он провел рукой по темным волосам, жест был беспокойным.
Его голубые глаза, непрерывно рыскали по помещению, словно ища выход.
Как будто выискивая нечто не виденное им сто раз прежде.
Но здесь не было ничего нового.
Пустые столы и стулья.
Пустые табуреты у бара.
Две огромных бочки маячили за прилавком позади бара, одна для виски, одна для пива.
Между бочек стоял огромный арсенал бутылок: всех расцветок и форм.
Над бутылками висел меч.
Взгляд Баста вернулися к бутылкам.
Он сосредоточил на них долгий,
испытующий взгляд, а затем вернулся за стойку и достал тяжелую глиняную кружку.
Вздохнув, он указал пальцем на первую бутылку в нижнем ряду и начал петь, пока перечислял ряд.
Кленовое дерево.
Майское дерево.
Схвати и неси.
Пепел и угли.
Ягода бузины.
Он закончил скандирование, указывая на приземистую зеленую бутылку.
Открутив пробку, он сделал пробный глоток, затем состроил кислую мину и вздрогнул.
Он быстро поставил бутылку вниз и поднял вместо нее изогнутую красную.
Он также глотнул из нее, вытер задумчиво влажные губы, а затем
кивнул и плеснул щедрую порцию в кружку.
Он указал на следующую бутылку и начал считать снова:
Шерсть.
И жесть.
Луна в ночи.
Ива.
Окна.
Блеск свечи.
На этот раз, это была прозрачная бутылка с бледно-желтой жидкостью внутри.
Баст выдернул пробку и добавил приличную порцию в кружку, совсем не беспокоясь о ее вкусе.
Отставив бутылку в сторону, он взял кружку и резко взболтнул, прежде чем сделать глоток.
Он улыбнулся ослепительной улыбкой и щелкнул по новой бутылке пальцем, чем вызвал легкий звон, прежде чем начал вновь нараспев скандировать:
Камень.
Ножницы.
Бумага.
Ящерица, Спок ..
Половица скрипнула, и Баст посмотрел наверх, ослепительно улыбаясь.
- Доброе утро, Реши.
Рыжеволосый владелец трактира стоял на нижней площадке лестницы.
Он вытер руки с длинными пальцами о чистый передник и нарукавники, которые он носил.
- Наш гость еще не проснулся?
Баст покачал головой.
- Ни шороха, ни писка.
- У него выдалась пара трудных деньков, - сказал Коут.
- Похоже, пришло время наверстать.
Он помолчал, затем поднял голову и принюхался.
- Ты пил?
Вопрос был скорее из любопытства, чем обвинительным.
- Нет, сказал Баст.
