Сторож

Сторож

Авторы:

Жанр: Советская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 1 страница. У нас нет данных о годе издания книги.

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.ИзбранноеХудожественная литератураМосква1980Матевосян Г. Избранное: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Художественная литература, 1980. — 448 с. — 100000 экз.; 1 р. 90 к. — Стр.419-420.

Сторож

Выгонщики с гор приносят косарям мацун, косари несут выгонщикам в горы — картофель. Выгонщик наверху в горах, косарь — внизу, в долине. С гор спускаться легко, а лошадь когда из долины поднимается в гору, с неё пена хлопьями валится. Так что пешему груз брать с собой вверх бессмысленно. Грузом должен быть только картофель — вон он, растёт у взгорка. Колхозное хозяйство оно, конечно, колхозное, и нельзя, конечно, каждому брать когда и что вздумается, но картофель растёт у взгорка, совсем близко от летних выгонов. К картофельному полю приставлен сторож, да, но картофель-то больно хорош — белый и крупный, как поросятки. И тащить вверх всё же меньше пути, чем если б из села… Пойдёшь в горы налегке, а у взгорка картофель растёт, дальше уж путь продолжаешь с мешком картофеля. Сторожит картофельное поле дядюшка Адам.

Испокон веку с первых же дней августа, как только поспевала картошка, поле с одного края начинало чернеть, то была ответная мзда косарей выгонщикам — за мацун.

Сторожу дядюшке Адаму каждый год говорят, что он плохо сторожит. Дядюшка Адам соглашается. Даёт слово исправиться. Но чернота с одного краю растёт, и к тому времени, когда летний выпас кончается и люди спускаются с выгона в село, полполя бывает чёрным.

И тогда принимают решение — у этого взгорка, где проходит дорога на выгон, картофель больше не сажать. Но ведь жалко людей, тащить на себе мешки из села и принести в горы никуда не годную водянистую картошку. Прямо безжалостная получается картина. И снова высевают на этом месте картофель, и так как дорога на выгон возле самого поля проходит, приставляют, значит, сторожа. И снова сторож — дядюшка Адам. Эта история повторяется каждый год на протяжении вот уж нескольких десятилетий.

На этот раз дядюшку Адама очень серьёзно предупреждают, грозятся снять с работы. И дядюшка Адам винится перед всем колхозным руководством. И не только перед руководством, сам перед собой тоже, — как же так, бессовестные и картошку уносят и над ним, Адамом, смеются. Ни одной картофелины, ни одного клубня — с этим решением дядюшка Адам выходит из конторы и направляется к полю. Идёт он, идёт, а решение-то по дороге и ослабевает. Подъём трудный и долгий-долгий, вон как изматывает человека, все силы из него выжимает. Ну, председатель, это его долг, чтобы бригадира предупредить, а бригадира обязанность ему, дядюшке Адаму, напомнить, а уж его долг, его обязанность — признать вину и дать слово. Так же как долг косаря принести выгонщику картофель. Не из села же волочь на себе, что они, не понимают этого, что ли, бригадир с председателем? Лошадь и та пеной исходит на этом подъёме…

За взгорком ма-а-ленькая долинка, а на ней прорва цветов. Как только одолеешь подъём, цветочный аромат так и окутывает тебя всего, бьёт в ноздри. Из долинки дядюшка Адам уходит умиротворённый, унося на усах цветочный аромат. Чуть подальше Белый родник выпрыгивает из-под камня, с холодной, синей от холода водой, выпрыгивает и катится в овраг. Берега ручья однотонно-зелёные, шелковистые. Среди полнейшего покоя родник звенит совсем как в детской сказке.

Чуть подальше от родника притулилась сторожка дядюшки Адама, заросшая зелёной травой, растворившаяся в этом зелёном мире. Её даже вблизи не различить. Будто и не сторожка, будто и сторожа никакого нет. Одно картофельное поле и больше ничего.

Но сторож, безусловно, был, и как-то в село пришёл слух, что дядюшка Даниелян Адам кого-то толкнул… кто-то копал картошку, дядюшка Адам не дал, толкнул его и сказал: «Эй, божий человек, это тебе общественный картофель, не беспризорный, и я тут сторожу, а не чучело какое…» Да, дядюшка Адам избил кого-то… Захотели дознаться, — кого избил и по какому месту бил, выяснилось, что не бил — помогал картофель копать, а потом сели оба рядышком, сторож и вор, и вместе сочинили, будто дядюшка Адам воровавшего толкнул и будто бы тот на дядюшку Адама ужас как обиделся.

Читать онлайн Сторож


Выгонщики с гор приносят косарям мацун, косари несут выгонщикам в горы — картофель. Выгонщик наверху в горах, косарь — внизу, в долине. С гор спускаться легко, а лошадь когда из долины поднимается в гору, с неё пена хлопьями валится. Так что пешему груз брать с собой вверх бессмысленно. Грузом должен быть только картофель — вон он, растёт у взгорка. Колхозное хозяйство оно, конечно, колхозное, и нельзя, конечно, каждому брать когда и что вздумается, но картофель растёт у взгорка, совсем близко от летних выгонов. К картофельному полю приставлен сторож, да, но картофель-то больно хорош — белый и крупный, как поросятки. И тащить вверх всё же меньше пути, чем если б из села… Пойдёшь в горы налегке, а у взгорка картофель растёт, дальше уж путь продолжаешь с мешком картофеля. Сторожит картофельное поле дядюшка Адам.

Испокон веку с первых же дней августа, как только поспевала картошка, поле с одного края начинало чернеть, то была ответная мзда косарей выгонщикам — за мацун.

Сторожу дядюшке Адаму каждый год говорят, что он плохо сторожит. Дядюшка Адам соглашается. Даёт слово исправиться. Но чернота с одного краю растёт, и к тому времени, когда летний выпас кончается и люди спускаются с выгона в село, полполя бывает чёрным.

И тогда принимают решение — у этого взгорка, где проходит дорога на выгон, картофель больше не сажать. Но ведь жалко людей, тащить на себе мешки из села и принести в горы никуда не годную водянистую картошку. Прямо безжалостная получается картина. И снова высевают на этом месте картофель, и так как дорога на выгон возле самого поля проходит, приставляют, значит, сторожа. И снова сторож — дядюшка Адам. Эта история повторяется каждый год на протяжении вот уж нескольких десятилетий.

На этот раз дядюшку Адама очень серьёзно предупреждают, грозятся снять с работы. И дядюшка Адам винится перед всем колхозным руководством. И не только перед руководством, сам перед собой тоже, — как же так, бессовестные и картошку уносят и над ним, Адамом, смеются. Ни одной картофелины, ни одного клубня — с этим решением дядюшка Адам выходит из конторы и направляется к полю. Идёт он, идёт, а решение-то по дороге и ослабевает. Подъём трудный и долгий-долгий, вон как изматывает человека, все силы из него выжимает. Ну, председатель, это его долг, чтобы бригадира предупредить, а бригадира обязанность ему, дядюшке Адаму, напомнить, а уж его долг, его обязанность — признать вину и дать слово. Так же как долг косаря принести выгонщику картофель. Не из села же волочь на себе, что они, не понимают этого, что ли, бригадир с председателем? Лошадь и та пеной исходит на этом подъёме…

За взгорком ма-а-ленькая долинка, а на ней прорва цветов. Как только одолеешь подъём, цветочный аромат так и окутывает тебя всего, бьёт в ноздри. Из долинки дядюшка Адам уходит умиротворённый, унося на усах цветочный аромат. Чуть подальше Белый родник выпрыгивает из-под камня, с холодной, синей от холода водой, выпрыгивает и катится в овраг. Берега ручья однотонно-зелёные, шелковистые. Среди полнейшего покоя родник звенит совсем как в детской сказке.

Чуть подальше от родника притулилась сторожка дядюшки Адама, заросшая зелёной травой, растворившаяся в этом зелёном мире. Её даже вблизи не различить. Будто и не сторожка, будто и сторожа никакого нет. Одно картофельное поле и больше ничего.

Но сторож, безусловно, был, и как-то в село пришёл слух, что дядюшка Даниелян Адам кого-то толкнул… кто-то копал картошку, дядюшка Адам не дал, толкнул его и сказал: «Эй, божий человек, это тебе общественный картофель, не беспризорный, и я тут сторожу, а не чучело какое…» Да, дядюшка Адам избил кого-то… Захотели дознаться, — кого избил и по какому месту бил, выяснилось, что не бил — помогал картофель копать, а потом сели оба рядышком, сторож и вор, и вместе сочинили, будто дядюшка Адам воровавшего толкнул и будто бы тот на дядюшку Адама ужас как обиделся.


С этой книгой читают
Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Волшебная дорога (сборник)

Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.


Ранней весной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Товарищи в борьбе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Абицелла

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сигналы

«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.


Чертовы котята
Жанр: Детектив

Потеряв из виду своего возлюбленного Давида Сталя, оставившего ее в квартире один на один с незнакомым мертвецом, Хилья Илвескеро нанимается телохранителем к богатой избалованной красотке, невесте финского миллионера. Вместе с ней Хилья отправляется на горнолыжный курорт в Швейцарию и там делает сразу два потрясающих открытия: охраняемое лицо — дочь международного преступника Ивана Гезилиана, торгующего радиоактивными материалами из запасов бывшего СССР, а шофер Антон на самом деле замаскированный Давид Сталь, под чужим именем служащий приятелю своего злейшего врага…


Другие книги автора
Алхо

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.ИзбранноеХудожественная литератураМосква1980Матевосян Г. Избранное: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Художественная литература, 1980. — 448 с. — 100000 экз.; 1 р. 90 к. — Стр.211-235.АлхоАндро мастерит телегу. Сосну сейчас пообтешет — дышло готово, дырки просверлить — пустяковое дело. Вот и всё, осталась самая малость. Удивительный народ, так с вещью обращаются, словно она каждый раз с неба к ним падает. А вообще-то, если подумать, правильно делают, потому что трудодень, конечно, трудоднём, а поди-ка поработай целый день на солнцепёке… Вечером надо пойти в село, у Санасара вола попросить, дрова на летнем выгоне, должно быть, все вышли.


Буйволица

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.218-246.БуйволицаНа макушке горы был кусочек белого льда, над льдом молча трудилось, разматывало нити пелены маленькое облачко. Под облачком восторженно болтался, наслаждался белым светом жаворонок, а над облачком, над стадами, над соколом, над горами, над летним выгоном и лесами чистые ветры других стран, полыхая жаром, несли огромное, огромное солнце.Трава здесь была необыкновенно вкусная, полевой сторож поэтому должен был появиться с минуты на минуту и закричать, чего это они так долго едят вкусную траву, и коровы паслись с жадностью.


Твой род

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.336-359.Твой родНе нравишься ты мне, жалкий ты, не нравишься, сын мой, кровь моя, первенец мой, моя надежда, плохой ты, злости в тебе никакой. Твой дед, а мой отец Ишхан — у него лошадёнка была, небольшая, чистых кровей, на вид невзрачная, неказистая, для армии и то не взяли, забраковали, так, говорят, от злости лопалась, когда какая-нибудь другая лошадь опережала её, летела как осатанелая, лёгкие звенели, из ноздрей пламя рвалось, так вся и разрывалась, кроха этакая, от злости.


Чужак

ruАнаитБаяндур[email protected] ver. 10.20c2007-08-081.0Матевосян Г.Твой родСоветский писательМосква1986Матевосян Г. Твой род: Повести и рассказы /Пер. с армян. Анаит Баяндур. — М.: Советский писатель, 1986. — 480 с. — («Библиотека произведений, удостоенных Государственной премии СССР»). — 200000 экз.; 2 р. — Стр.67-95.ЧужакВ классе был Самад, был Мадат и был Амрхан1, но Турком или Чужаком мы называли Артавазда. Тогда я не знал, почему мы его так называем. Теперь знаю. Его братья, родившиеся до него, дожив до года, почему-то умирали, и старухи посоветовали его матери дать следующему ребёнку турецкое или курдское — какое-нибудь необычное, чужое имя.