Магнитное домино с собой протащил Жих. Взяли стенку от сгоревшего компа, закрепили как столик, чтобы все могли разместиться.
— На что будем играть? — поинтересовался Бекхан.
— Можно взять зубочистки, — неуверенно сказал Козодоев, так и не отмывшийся от копоти. На лбу черная полоса, из опаленных бровей торчат смешные подгоревшие волоски-пружинки. — Поделим их поровну, будут как деньги.
— Давайте пока так разомнемся, — предложил Жих, зависая над игровым полем вниз головой. Огненная шевелюра — как солнечная корона, дыбом во все стороны. Понятно, что ни майором, ни Жихаревым, ни Сашкой его никто не звал — Жих, он и есть Жих. Самый молодой, легкий, стремительный. Культмассовый сектор.
— Или запасные микросхемы из комплекта вездехода, — сказал Козодоев. — Мы их поделим поровну, будут как деньги.
— Правила все помнят? — Жих начал уверенно доставать из коробочки по одной кости и класть на стол. Доминошки прилипали со звонким клацем. — Игра идет до ста одного. Кто набрал, тот проиграл.
Бекхан пытался пристегнуться карабином к скобе на обшивке, но забинтованные пальцы слушались плохо.
— Давай лучше, чтоб кто-то выигрывал, — сказал он, — а то проигравших здесь и так хватает.
Жих обвел взглядом закопченые стены модуля в разводах от пожарной пены, безжизненные экраны, обугленную мишуру сгоревшей проводки, и предложил:
— Тогда наоборот, играем, пока у троих не наберется сто одно. У кого меньше — тот выиграл…
— Маленькие зеленые будут по рублю, — сказал Козодоев, — а длинные красные — по пятерке.
— Стрелок, плыви сюда! — Жих уже размешивал фишки на базаре.
Райнис обычно с удовольствием отзывался на «Стрелка» — у него кто-то из пра-пра действительно был в охране Ленина. Но сейчас латыш продолжал сидеть, сгорбившись, в углу за клавиатурой уцелевшего монитора.
— Стрелок, тебя ждем! — Бекхан, наконец пристегнувшись, начал отбирать кости.
— Жих, сядь, а то подсматривать будешь, — сказал Козодоев.
Райнис вылез из кресла, и в несколько касаний перелетел к ним.
— Управление антенной восстановить не получится, — сообщил он. — Физически все цело, но нет резервных копий программ — они лежали на сервере.
Все помолчали. О том, что связи с Землей больше не будет, они уже и так догадывались, а теперь единственный в экипаже представитель Евросоюза, он же бортмеханик по совместительству, подтвердил это «официально».
— А дисков совсем не осталось? — переспросил Козодоев, хотя своими глазами видел, как стопа лазерных дисков оплывала стеклянным блином.
— У кого «один-один»? — спросил Жих.
Дима Грановский опаздывал на факультет. Торопливо застегивая рубашку, он смерчем пронесся по кухне. Щелкнул чайником, перебросил на стол из холодильника два батона колбасы, паштет, тарелку с нарезанным сыром, шоколадную пасту и йогурт. Пометался в поисках пульта от телевизора. Выключил свет в ванной, вернулся на кухню, из пустой хлебницы достал черствую горбушку, чертыхнулся, поставил на стол чашку, вернулся к мойке за ложкой. На секунду застыл в задумчивости и обнаружил пульт на холодильнике.
Наливая чай, он перебирал каналы, пока не нашел «Новости».
«…по-прежнему нет. Расшифровка последнего принятого пакета позволяет утверждать, что пожар был локализован в головном отсеке корабля. Остается только надеяться, что не пострадали основные элементы управления кораблем и бортовой компьютер. Напомню, что через восемь месяцев по расписанию должны включиться маршевые двигатели для вывода „Ивана Ефремова“ на эллиптическую орбиту вокруг Марса. Видимо, до этого времени…»
В коридоре зазвонил телефон.
— Слушай, отстань уже со своими деньгами! — повысил голос Бекхан.
— Ну играть-то нужно на что-то, — упрямствовал Козодоев. — Не на щелбаны же!
Он только что победил в первой партии, и явно ждал приза.
Жих отплыл к иллюминатору. Райнис скрестил руки на груди.
— Мне кажется, что вероятность того, что мы долетим туда, куда собирались, достаточно мала…
— Вся система управления кораблем, кроме блока обработки сигналов, не пострадала, — жестко возразил Бекхан. Как командир экипажа, он не мог допустить подобных разговоров.
— … Это станет ясно еще очень нескоро. А пока нам нужно какое-то занятие. У нас даже книг нет.
Латыш был прав. Собрания сочинений, энциклопедии, справочники, фильмы, фотографии — все это перестало существовать, спеклось в перегретых корпусах нескольких пострадавших машин.
— А давайте сами напишем книгу, — предложил Жих, не отрываясь от иллюминатора. — Автобиографию, или что-нибудь такое. Или послание потомкам. Или…
— Мы не писатели, — сказал Козодоев.
— Прекрати мне это, — предупредил Жиха Бекхан. — Потомки, послание! Через двести сорок пять суток мы поворачиваем к Марсу. Еще через сто двадцать вы двое спускаетесь вниз и работаете по программе. Потом возвращаетесь. Мы улетаем назад. Всё.
— Я хорошо знаю Древнюю Грецию, — сказал Жих. — Можно попробовать восстановить историю мира, например. Представляете, как потом будет прикольно почитать! Когда вернемся.
— Я много читал по истории Ближнего Востока и Малой Азии, — неожиданно поддержал его Бекхан. — Про всяких сельджуков, османов, о походах крестоносцев — всего понемножку. Можем проверить наши школьные знания.
