Стихи

Стихи

Авторы:

Жанр: Поэзия

Цикл: Иностранная литература, 2016 № 04

Формат: Полный

Всего в книге 2 страницы. Год издания книги - 2016.

Стихи итальянки, писателя, поэта, переводчика и издателя, Пьеры Маттеи «Каждый сам по себе за чертой пустого пространства». В ее издательстве «Гаттомерлино» увидели свет переводы на итальянский стихов Сергея Гандлевского и Елены Фанайловой, открывшие серию «Поэты фонда Бродского».

Соединим в одном ряду минуты дорожные часы и дни
и запахи и взгляды пустые разговоры споры
трусливые при переходе улиц овечка белый кролик
на пешеходной зебре трясущиеся как тип который
на остановке собирает окурки ожиданий.

Перевод с итальянского и вступление Евгения Солоновича.

Читать онлайн Стихи


Вступление Евгения Солоновича


Пьера Маттеи окончила философский факультет Римского университета, затем продолжила образование в Стэнфорде, где изучала теорию театра, который на время стал важной вехой в ее творческой биографии. За статьями о театре последовали статьи о кино и — параллельно — пьесы и сценарии, а опыт драматурга и сценариста нашел вскоре продолжение в поэзии и в прозе. Сегодня Пьера Маттеи — автор пяти поэтических книг и пяти сборников рассказов. Ее известность в литературном мире связана также с переводами (в частности, новым прочтением обязаны ей Эмили Дикинсон и Уолт Уитмен), со статьями о поэзии, а в последнее время и с издательством «Гаттомерлино», которое она успешно возглавляет. Одним из важных начинаний этого небольшого римского издательства можно считать серию «Поэты фонда Бродского», открытую книгами Сергея Гандлевского и Елены Фанайловой в переводе куратора серии Клаудии Скандуры.

Неспешному стиху Пьеры Маттеи чужда нарочитая эффектность. Расстояние между миром лирического я и подчеркнуто прозаическим внешним миром условно настолько, насколько этого требуют обстоятельства, в которых замысел обретает, строка за строкой, форму стихотворения.

Символично, что творчество Пьеры Маттеи отмечено литературной премией «Замок Св. Ангела»: она родилась в Риме, и от дома, где живет, рукой подать до знаменитого памятника, одной из главных достопримечательностей Вечного города.

Стихи Пьеры Маттеи обратили на себя внимание переводчиков поэзии на английский, французский, испанский, турецкий и эстонский языки. Читатели этого номера первыми получают возможность познакомиться с ее стихами в русском переводе.

Полдень

Если смотришь с пятого этажа гостиницы
на деревья, у них артритные пальцы,
сложенные молитвенно руки
стариков, что не прочь бы
вернуться в весеннюю пору.
Ниже золото листьев
кружится в беспорядочном танце,
молекулы будут притворятся недвижными
до праздника Пасхи,
пока не пропитаются влагой.
Вы, Деревья,
покорные временам года,
пустили безропотно корни,
покорясь Прозерпине, богине подземного царства,
тогда как мы по земле стопы направляем
в единственном направлении,
сами того не желая.
Ночами под шепот тишины нас мучит
сознание собственного выбора.

О недостаточности

Не сердечная недостаточность
пугает,
а сердечная рана,
что ты решил, любимый?
ты меня защитишь
от отраженья последнего часа
в зрачках?
тельца́ под микроскопом,
плавающие в красном,
как жертвы
взрыва в аквариуме.

Окно Сименона

Приняв решение,
она закрыла небольшой чемодан
и покинула квартиру —
свои Помпеи,
цветы в горшках, одежду, бумаги.
В Париже она проводит целые дни у окна,
зная время под вечер, когда
отшлифованные до блеска птицы
пересекают по диагонали небо.
Она называет свое окно окном Сименона,
кочующим из одного его сочиненья
в другое, похожим на автора.
Воображенье рисует
происходящие на ее глазах преступленья.

Пространства

Весенняя толпа, выхожу из автобуса.
Слепой измерил пространство тростью.
Привычные движения позволяли
не натыкаться на окружающих,
обеспечивая то, что в постели зовется свободой
одного от другого тела под нестройные вздохи.
Лишь пограничного баобаба не хватало в пустыне.
С видовой площадки пространство
представляется театром.
Вихрастые кроны деревьев
меняют представление о расстоянии.
Купола облаков со стальными каймами
зажигают отсветы в каждом
дворе, ни одного не минуя,
где в трехмерных белых постройках
со стеклянными сотами окон
обитают непримиримые люди.
Прежде я не умела читать, теперь научилась.
Письмо же я освоила раньше —
так ребенок сначала учится говорить,
а потом уже думать, и в итоге
слово и мысль тормозят друг друга,
словно близнецы, когда горячатся,
что-то между собой поделить не могут.
Каждый сам по себе за чертой пустого пространства.

Узел галстука

Полоска шелка, шерсти, шелка с шерстью,
тончайшие цветные рисунки —
ритмично повторяющиеся изящные птицы,
мелкие грызуны, пальмы, лилии, розы,
геометрические фантазии,
в том числе набивные на одноцветной ткани
(мода последнего десятилетия).
Назначение — повязывать на шею,
чтобы нежить грудь,
как шарф, от которого галстук берет начало
и от которого отличается
безукоризненной строгостью
узла.
Сегоняшние газеты посвящают
первые страницы громкому открытию:
кембриджские физики вывели
математическую формулу всех возможных
галстучных узлов. Интересно, от чего зависит
тайна каждого движения? От сообразительности?
От покорности рук, пальцев
замыслу?
А что, как ученые, войдя в раж,
не остановятся на этом и откроют
формулу брошенного бездумно мяча,
за́мка на песке, печенья, размоченного в утреннем чае
безупречной игры на фортепьяно, на скрипке,
на других инструментах, послушных
чутким пальцам и смычку, либо дадут
научное объяснение тому, что я вижу и чувствую,
водя в счастливом уединении
кистью по холсту или пером по бумаге?
4 марта 1999 года, Imperial College, Лондон

Грейферы

я невидимка
сижу, отвернувшись к окну,
и смотрю вниз
с двадцатого этажа
по непреложным рельсам скользит трамвай,
а все вокруг неподвижно,
неизменяемо,
недоступное опыту, устоявшееся
двойные рамы —
повязка на рту
уличного движения
желтые грейферы
бережно поднимают
усталые вежды
к октябрьскому небу
возможно ли, что кому-то наверху

С этой книгой читают
Полвека без Ивлина Во

В традиционной рубрике «Литературный гид» — «Полвека без Ивлина Во» — подборка из дневников, статей, воспоминаний великого автора «Возвращения в Брайдсхед» и «Пригоршни праха». Слава богу, читателям «Иностранки» не надо объяснять, кто такой Ивлин Во. Создатель упоительно смешных и в то же время зловещих фантазий, в которых гротескно преломились реалии медленно, но верно разрушавшейся Британской империи, и в то же время отразились универсальные законы человеческого бытия, тончайший стилист и ядовитый сатирик, он прочно закрепился в нашем сознании на правах одного из самых ярких и самобытных прозаиков XX столетия, по праву заняв место в ряду виднейших представителей английской словесности, — пишет в предисловии составитель и редактор рубрики, критик и литературовед Николай Мельников.


Барилоче

Автор романа «Барилоче» уже известен читателям журнала — в декабре 2015 года, в юбилейном номере, мы публиковали фрагменты «Варваризмов» Андреса Неумана, испано-аргентинского писателя, поэта, журналиста, увлеченного созданием своеобразных «словарей» — глубоко личных, дерзких, отрицающих расхожие представления. Таков же и роман «Барилоче», следующий кредо из словаря Неумана: Красота в рассказе должна быть обоснованной, но само обоснование должно быть красивым. Прилагательные нужно бросать в рассказ, как семена в землю.


Трофейная  банка, разбитая  на  дуэли

В романе «Трофейная банка, разбитая на дуэли» читатели встретятся с подросшим героем повести «Сказки Севки Глущенко» — восьмиклассником Всеволодом (Лодькой). Разгоревшийся между ребятами конфликт приводит к дуэли на пистолетах — «поджигах». Но самая главная дуэль — это спор между характерами взрослеющих мальчишек…


Наследник престола

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Клубника на десерт

Соглашаясь на свидание вслепую с Коулом Фентоном, Джонатан Кечтер не ждет ничего, кроме ужина и, возможно, секса на одну ночь. Коул оказывается высокомерным, жеманным и совершенно не в его вкусе... и тем не менее Джонатан с готовностью принимает его предложение на встречи и ни к чему не обязывающий секс в те дни, когда они оба будут в городе. Несмотря на видимую легкость их связи, Джонатан быстро понимает, что с Коулом никогда не бывает легко. Он боится близких отношений, что в сочетании с его экстравагантным образом жизни заставляет Джонатана задуматься, не был ли их роман обречен с самого начала, однако чем больше Коул отталкивает его, тем крепче становится его решимость сделать их отношения настоящими.


Двести тысяч золотом

Имя Василия Владимировича Веденеева давно и хорошо известно всем любителям историко-приключенческой литературы. Он — автор таких остросюжетных романов, как "Бальзам Авиценны" и "Дикое поле", изданных многотысячными тиражами и снискавших заслуженную популярность у читателей разных поколений. Новый роман "Двести тысяч золотом" рассказывает о необыкновенных приключениях двух русских офицеров в 1920-х годах в Китае, охваченном междуусобной войной…