В небесах над темным и маслянисто-плотным океаном творилась феерия. Клубились холодные и теплые атмосферные фронты; с яростным треском сшибались плотные, как желе, черные грозовые тучи, перетекали один в другой белые туманы стратосферы. Стеклянные нити дождя ниспадали струями бисера, исчеркивая кругами поверхность первобытного моря…
Стефан задохнулся, когда тяжелые, обжигающие водные плети ударили его обнаженное, запрокинутое к небу лицо.
И проснулся.
В его крохотной клетушке было тихо до звона в ушах. Домашняя крыса Перки в углу шелестела оберткой. Рыжая в черную полоску, генмод. Ее разморозили из эмбриона несколько вахт назад, Стефану она досталась «по наследству». А следующим по расписанию должен быть главный механик, он страшно не любит животных.
— Буду ложиться в анабиоз — тебя придется усыпить, — сказал Стефан вслух.
Крыса не обратила внимания.
12 января 2155 г.
Вчера разговаривали с капитаном Гейлом и Тедом. Они оба волнуются за жен и склонны потому делать глупости. В такие моменты я просто сам не свой от счастья, что у меня нет жены. Гейл говорил, МакГи нужно пристрелить, Тедего оправдывал. У Теда вообще склонность оправдывать ученых — странно для сотрудника госбезопасности.
Кэп допытывался у меня, насколько достоверны сведения о наружке. Если зонды отказывают, а люди добираются сюда не в своем уме, как мы можем быть уверены, что этот чертов лошадиный квартет действительно все просрал? Я ему: «Вас цифры устроят?» Он мне: «Я твое мнение хочу, парень». Я его чуть матом не послал.
Тед сомневается в нашем решении, а Гейл запретил себе сомневаться. Железный человек.
Пятый транслятор барахлит. Если ввести значение шлюза от минус трех тысяч и поиграть с пятым диапазоном, слышно странную музыку. Никак не пойму, что это: скрипка или флейта?
* * *
Все истории о заброшенных космических станциях похожи одна на другую.
Один за другим отключаются конвертеры. Одна за другой иссякают батареи и с жалобным писком отваливаются от системы жизнеобеспечения. Гаснут огни. Периметр света и тепла все сужается; в заброшенных коридорах станции поселяются крысы и инопланетные твари.
Про базу «Азило-321» можно было бы сказать ровно то же самое. Разве что ни крыс, ни тварей тут не было.
Стефан шел по затхлым коридорам внешнего периода, шаря лучом фонаря по темным углам. Никого и ничего.
Воздух в этих коридорах еще держали только ради связи с анабиозными камерами в другом крыле. Двести тридцать две «ванны», среди них одна пустая. Весь персонал «Азило», минус пятнадцать погибших в первый год, плюс двое родившихся здесь.
Стефан и Агата.
«Я очень хочу увидеть тебя, — подумал Стефан, когда луч фонаря выхватил рисунок на стене: кипящая воронка и ангел в небе над ней. — Мы медленно умираем. Нужно что-то делать».
Агата плавала в океане, прозрачном, глубоком и лазурном. Под нею в синей ночной полутьме вздымались затопленные древние города. Рыбы вплывали в разбитые глаза небоскребов и выплывали прочь, крабы обрывали съедобный мох с фонарных столбов. Над нею солнце просвечивало верхний слой моря, рассыпая самородное золото по его поверхности. Там — Агата знала это — спокойные и безлюдные острова, где она непременно окажется. Но время еще не пришло.
И тут ей стало не хватать воздуха. Она отчаянно устремилась наверх, протянула руки — а вода, вдруг ставшая густой, точно нефть, затягивала ее скользкими щупальцами, лезла в рот, не давала дышать.
Отчаянно отплевываясь и всхлипывая, Агата открыла глаза.
К ней склонились два лица: встревоженное Гаррета и упрямое, с мрачно поджатыми губами — Стефана. Стефан протянул ей салфетку, вытереть рот.
«Как?! — хотела в испуге сказать Агата. — Что случилось?!»
Она знала, что кислорода мало, энергии не хватает и нельзя дежурить на станции больше чем по одному. Если вахтенный задерживался, чтобы поболтать со сменщиком, на это смотрели сквозь пальцы: люди не терпят одиночества. Но ведь она должна была дежурить после Инги Кристоф, а не Стефана. И зачем тут Гаррет?.. Хотя она рада его видеть…
— Я считаю, что ты поступил неправильно, — сказал Гаррет серьезно и строго, словно продолжая начатый разговор. — В корне неправильно. Девочка моя, ты как?
— Хорошо, — Гаррет помог ей, и она села. — А что случилось?
— Он отключил реанимационное оборудование и законсервировал анабиозные камеры, вот что случилось! — сердито произнес Гаррет. — И перевел всю энергию на главный купол!
— То есть… — Агата застыла, неверяще глядя на Стефана. — Все мертвы?!
Гаррет и Стефан не смотрели друг на друга.
— Нет, — наконец сказал Гаррет. — Нет, зеленоглазка. Энергии автономного блока хватит еще лет на сто. Так что технически — нет. Но поднять никого из них мы не сможем.
— И не надо, — возразил Стефан. — Нас троих вполне хватит, чтобы улететь отсюда.
— Улететь! — застонал Гаррет, схватившись за голову. — Мальчишка! Ты хоть понимаешь, о чем говоришь! Лучшие умы станции пробовали убраться отсюда двенадцать лет! А у тебя даже образования нет!
— Как это нет? — хмуро возразил Стефан. — Эти же «лучшие умы станции» меня и учили. И вы, дядя Гаррет. И вообще, я решил. Пути назад нет.
