Старый причал
Авторы: Сабир Алиевич Азери / Фархад Муталибович Агамалиев
Жанры: Советская классическая проза, Киносценарии
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 16 страниц. Год издания книги - 1982.
Проблемы развития виноградарства в одном отдельно взятом колхозе Азербайджанской ССР как зеркало планово-экономической и социальной политики СССР в эпоху позднего застоя.
Читать онлайн Старый причал
Районный колхозный рынок суматошен. Снует народ, на разные лады расхваливают свой товар торговцы.
Один, высоко подняв на кончике ножа алый конус арбуза, голосил:
— Проходы-ы, народ, свой огород, половына сахар, остальное — мед!..
Другой нахваливал капусту:
— Капуста сочная, молочная, дальневосточная, кинофестивальная…
Целый ряд прилавков завален виноградом. Торговля здесь бойкая. За одним из прилавков стоял Ибрагим, огромного роста пожилой седоусый крестьянин, приветливо переговаривался с покупателями, неторопливо отвешивал виноград. Подошла молодая хозяйка с мальчуганом лет пяти. Ибрагим отвесил ей виноград, а когда они уже собирались уходить, выбрал красивую гроздь и протянул мальчишке со словами: «Чтобы не скучно было идти!».
— Не много заработаешь, сосед, если каждому почти кило сверх дарить станешь! — полушутливо крикнул стоявший напротив него за своим прилавком Агаменти.
— Брось, Агамейти, — отозвался Ибрагим, — от одной грозди ни я не обнищаю, ни она не разбогатеет. А ребенку радость: одно дело купленное, совсем другое — подарок…
У входа на рынок остановился «газик». Из него вышел председатель колхоза Сабит Омароглу, рослый худощавый мужчина лет сорока пяти, и направился к фруктовым рядам.
Он подошел к прилавку, за которым стоял Ибрагим, остановился, в задумчивости посмотрел на гору винограда.
— Как торговля идет, Ибрагим?
— Спасибо, председатель, покупают…
— Мне продашь?
— Тебе? — прищурив глаз, усмехнулся Ибрагим. — Да как-то неловко вроде своему председателю продавать. Так бери.
— Неловко? — зло переспросил Омароглу, понизив голос. — А мне ловко наблюдать, как вы спекулируете?
— Зря обижаешь, председатель, — глухо, стараясь сохранять спокойствие, сказал Ибрагим. — Не ворованный товар продаем, за свой труд деньги берем.
Завидев председателя, сельчане выходили из-за прилавков. Вскоре возле Омароглу и Ибрагима собралось их уже пятеро.
— Ну и берите! — вскинул голову председатель. — Чем я плохой покупатель? Эй! — повернувшись, Омароглу сделал знак своему водителю.
Тот юрко, на заднем ходу подал «газик» к прилавкам.
— Ну, дорогие земляки, чего нахмурились? — бодро воскликнул председатель. — Давайте, взвешивайте, все возьму. Быстро освободитесь, может, и для колхоза поработаете, а? Чего стоите? Шевелитесь…
Сперва крестьяне обескураженно наблюдали, как председатель и шофер взвешивали виноград, относили его в машину и сваливали в большой ящик. Потом молча, с хмурыми лицами стали взвешивать и сами.
Прилавки быстро опустели.
— Так-так, — говорил раскрасневшийся председатель, отсчитывая деньги. — У тебя, Ибрагим, восемнадцать килограммов было — держи свои девять рублей! У тебя, Агамейти…
«Газик» уехал.
Крестьяне молча, не глядя друг другу в глаза, стали собирать свои вещи.
В Баку, на автобусной станции, перед готовым к отбытию «Икарусом» среди прочих провожающих стояли Лейла-ханум и Муса Лятифович. Провожали они рослого широкоплечего парня.
— Эмин, сынок, давай мы все-таки тоже поедем с тобой, побудем там день-два, пока устроишься, — говорила Лейла-ханум.
— Ну, мама, не начинай все сначала, — насупил брови Эмин. — Что люди подумают: взрослый мужчина, а без мамы-папы шагу ступить не может.
— Э-эх, какой ты мужчина, — вздохнула Лейла-ханум. — Думаешь, раз усы отрастил — уже и взрослый? Совсем мой бедный ребенок с матерью не пожил. После института сразу в армию забрали, не успел вернуться — в деревню гонят! А все ты виноват, ты! — сердито вскинулась она на мужа. — Даже такой малости, как родного сына дома оставить, и то не сумел устроить, палец о палец не ударил…
Муса Лятифович, ни слова жене не ответив, притянул к себе сына. Они расцеловались.
— Все нормально, папа, все в полном порядке, — шепнул Эмин.
— Пах-пах! — забавно всплеснула руками Лейла-ханум. — Целоваться все умеют! Отец называется! Попомни мои слова, сынок: не допущу я, чтобы ты лучшие свои годы в деревне похоронил! Я до самого министра дойду, скажу, у тебя в детстве сердце болело!
— Громче, громче кричи, чтобы все услышали, — с сердитой усмешкой сказал жене Муса Лятифович. — Я, между прочим, тоже деревенский, из тех же краев, куда Эмин едет, но, если не ошибаюсь, это не помешало тебе выйти за меня. Правда? Если хочешь знать, мы сами с Эмином этот район при распределении выбрали — каждый хоть раз должен увидеть землю, где его корни…
— Кто едет — по местам! Отправляемся! — крикнул шофер, забираясь в кабину.
Эмин обнял мать, поцеловал в седые волосы. Потом, не без усилия, оторвал причитающую Лейлу-ханум от себя, легко вскочил на подножку автобуса.
Две пары рук оторвали от земли корзину, полную гроздьев, подняли и вывалили виноград в большой деревянный чан. После второй корзины он наполнился почти доверху.
Ильяс-киши, сухопарый мужчина лет шестидесяти, с дочерна загорелым лицом, не спеша закатывал штанины.
Лопались под его загорелыми ногами напоенные солнцем виноградины: булькал, всхлипывая в чане, рубиновый сок.
Подошла Амина, статная молодая женщина лет двадцати пяти. Легко подняла с земли полную корзину винограда, смахнула с красивого смуглого лица капельку пота.
— Много еще? — спросил Ильяс-киши.
