Спроси у пыли

Спроси у пыли

Авторы:

Жанр: Классическая проза

Цикл: Сага об Артуре Бандини №3

Формат: Полный

Всего в книге 58 страниц. Год издания книги - 2007.

Роман классика американской литературы Джона Фанте (1909–1983) — это история о молодом итальянце Артуро Бандини, который приезжает в Лос-Анджелес, чтобы начать новую, «американскую», жизнь и снискать славу знаменитого писателя. Но случайная встреча с мексиканской красавицей Камиллой, разливающей пиво в дешевом «Колумбийском буфете», в одночасье рушит его планы…

…Однажды я взял очередную книгу, раскрыл и попробовал почитать.

Через несколько мгновений я уже нес ее к столу, словно человек, который среди груды хлама обнаружил золотой самородок… Наконец-то я нашел человека, который не боялся эмоций. Юмор и боль перемежались с поразительной простотой.

Начало было таким неистовым, что повергло меня в шок, как неслыханное чудо.

Чарльз Буковски

Читать онлайн Спроси у пыли


ПРЕДИСЛОВИЕ

Я был молод, голодал, выпивал и пытался стать писателем. Читал я в основном в лос-анджелесской публичной библиотеке. Но ничего из прочитанного никоим образом не соотносилось ни с моей жизни, ни с жизнью улиц и людей, окружавших меня. Казалось, всех занимали только словесные трюки, и чем человек больше преуспевал в этом, тем лучшим писателем он считался.

Такие тексты были смесью изысканности, ремесла и формы, и это читалось, завлекало, проглатывалось — и забывалось. Удобное изобретение — очень прилизанная и безобидная Словесная Культура. Еще у русских дореволюционных писателей можно было отыскать признаки страсти и авантюризма. Были исключения, но встречались они так редко, что прочтение их не занимало много времени, и я снова оказывался среди бесчисленных рядов нескончаемо унылых книг. Особенно негусто с приятными исключениями было среди современных писателей.

Я открывал книгу за книгой. Им что же — нечего сказать? Никому нечего прокричать?

Пришлось попытать счастье в других разделах библиотеки. Секция «Религия» была сплошным непролазным болотом — для меня. Я устремился в «Философию». Мне попалась пара жестких озлобленных немцев, которые воодушевили меня, но и они вскоре иссякли. Я взялся за «Математику» и завяз в ней так же, как и в «Религии». Мне уже стало казаться, что такой литературы, о которой я грезил, просто не существует.

Я принялся за «Геологию». Поначалу это было любопытно, но лишь поначалу.

Я наткнулся на книги по «Хирургии», и они мне приглянулись: в них было много новых слов и великолепные иллюстрации. Особенно мне понравились и больше всего запомнились операции на брыжейке ободочной кишки.

В конце концов я покончил с «Хирургией» и вернулся в большой зал художественной литературы. (Я никогда не посещал библиотеку, если мог купить какого-нибудь дешевого пойла. Это место идеально подходило, когда не было ни выпить, ни закусить и домовладелица гонялась за мной, требуя деньги за просроченную ренту. К тому же в библиотеке можно было бесплатно воспользоваться туалетом. Я видел в залах множество лоботрясов, подобных мне, которые засыпали, не успев раскрыть книгу.)

Продолжая бродить по залу художественной литературы, я снимал книги с полок, прочитывал несколько строк, несколько страниц и ставил на место.

И вот однажды я взял очередную книгу, раскрыл и попробовал почитать. Через несколько мгновений я уже нес ее к столу, словно человек, который среди груды хлама обнаружил золотой самородок. Строки катились за строками легко от страницы к странице, сливаясь в единый поток. Каждое предложение обладало собственной энергией, его сменяло следующее, еще более энергоемкое. Из этих энергий складывалась форма страницы, она была высечена из них. Наконец-то я нашел человека, который не боялся эмоций. Юмор и боль перемежались с поразительной простотой. Начало было таким неистовым, что повергло меня в шок, как неслыханное чудо.

Я записал книгу на свой формуляр и понес домой. У себя в комнате я улегся на кровать и продолжил чтение, но уже задолго до того, как я дошел до конца книги, я знал, что этот человек открыл свой стиль письма, совершенно ясный и отчетливый. Книга называлась «Спроси у пыли», а ее автором был Джон Фанте. Его влияние на мое собственное творчество я буду ощущать всегда. Я закончил «Спроси у пыли» и отправился в библиотеку на поиски других книг Фанте. Я отыскал две: «Даго темнокожий» и «Подожди до весны, Бандини». Они были столь же хороши, написанные нутром и с открытым сердцем.

Да, Фанте произвел на меня колоссальное впечатление. Вскоре после того, как я прочитал его книги, я сошелся с одной женщиной. Она выпивала пуще меня, мы постоянно скандалили, и часто я орал на нее: «Не называй меня падлой, я Бандини, Артуро Бандини!»

Фанте стал моим Богом, и я знал, что Боги должны хранить одиночество, каждый не мог пойти и постучаться в их двери. И все же я пытался угадать, в каком месте на Энжелс-Флайт он жил, я воображал, что, возможно, он и по сей день там обитает. Почти каждый день я прохаживался по этой улице и думал: может быть, в это окно влезала Камилла? А не эта ли дверь его отеля? Тот ли это вестибюль? Но так никогда и не узнал.

И вот теперь, тридцать девять лет спустя, я перечитал «Спроси у пыли» — и впечатление мое не изменилось: книга действует, как и другие работы Фанте; но все же это мое любимое произведение, потому что оно стало первым моим открытием чуда.

В 1979 году, уже при других обстоятельствах, я все-таки встретился с автором. В жизни Джона Фанте было много всего. Это история необыкновенной удачи, страшной судьбы и редкого мужества. Придет день, и она будет рассказана, но я чувствовал, что он не хотел говорить об этом при нашей встрече. Поэтому позвольте мне сказать только одно: его проза, как и его жизнь, есть суть одного и того же — это мужество, искренность и страсть.

Этого достаточно. Теперь эта книга ваша.

Чарльз Буковски

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Как-то ночью я сидел на кровати в своей комнате, которую арендовал в самом центре Лос-Анджелеса на Банкер-Хилл. Для меня это была очень важная ночь, потому что мне предстояло сделать выбор — или я плачу, или выметаюсь. Так сообщалось в записке, которую подсунула мне под дверь хозяйка. Серьезная проблема, заслуживающая пристального внимания. Я разрешил ее так: выключил свет и лег спать.


С этой книгой читают
Ботус Окцитанус, или Восьмиглазый скорпион
Автор: Ханс Шерфиг

«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.


Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Угловое окно

Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...


Королевское высочество
Автор: Томас Манн

Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.


Год кометы и битва четырех царей

Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.


Одна сотая

Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).


Мясорубка для маленьких девочек

Стоит только произнести «кольт», и ты уже не ты, а совершенно другой человек — из тех, что ходят иными дорогами. Бродить по улицам с заряженным револьвером позволяет полностью преобразиться.Ярмарка преступлений, охотник за пиццами, смертоносный балкон, виолончелист, убитый собственной музыкой, картина Ван Гога, вытатуированная на коже — все это части безжалостной машины-убийцы, мясорубки для маленьких девочек, или пятнадцать озорных, остроумных новелл Тонино Бенаквисты.


Фавн на берегу Томи

Роман Буркина «Фавн на берегах Томи» в 2007 году был отмечен премией «Дебют» в номинации крупная форма. Председатель жюри, известный литератор, советник президента Анатолий Приставкин, вручая премию, признался, что книга томского писателя напомнила ему прозу Булата Окуджавы. В целом литературная общественность столицы уже окрестила произведение Станислава «Фавн на берегу Томи» прорывом в русской литературе. Станислава называют создателем нового жанра на литературной карте России — мистического романа в классическом стиле о Сибири.


Реинкарнация безработного. Том 6
Жанр: Фэнтези

Перевод Виталия Филончука.


Реинкарнация безработного. Том 5
Жанр: Фэнтези

Перевод Виталия Филончука.    .


Другие книги автора
Дорога на Лос-Анжелес
Автор: Джон Фанте

Джон Фанте (1909-1983) – классик американской литературы ХХ века, довольно поздно пришедший к современному читателю. Честь его повторного открытия принадлежит другому великому изгою изящной словесности – Чарлзу Буковски: «…Как человек, отыскавший золото на городской свалке, я пошел с книгой к столу. Строки легко катились по странице, одно сплошное течение. В каждой строке билась собственная энергия, а за нею – еще строка, и еще, и еще. Сама субстанция каждой строки придавала странице форму, такое чувство, будто что-то врезано в нее.


Из книги «Большой голод» рассказы 1932–1959
Автор: Джон Фанте

Из сборника «Возмездие обреченных» Джон Фанте, Чарльз БуковскиФанте действительно оказал на меня огромное влияние. Не столько по содержанию, сколько по манере изложения. Я сказал ему то же самое и наговорил еще кучу всего, когда навещал в больнице. «Ты по настоящему классный парень, Джон, а я всего лишь сукин сын». Он не возражал.Чарльз Буковски.


Возмездие обреченных

Появление под одной обложкой двух, на первый взгляд, столь разных авторов, как Чарльз Буковски и Джон Фанте, далеко не случайно. Не углубляясь в литературоведческие изыскания (достойные стать предметом отдельного исследования), мы хотим обратить внимание на такой чисто внешний фактор, как сходство и различие их судеб, которые, в конечном счете, оказались тесно переплетены друг с другом…


Подожди до весны, Бандини
Автор: Джон Фанте

Джон Фанте (1909-1983) – классик американской литературы ХХ века, довольно поздно пришедший к современному читателю. Честь его повторного открытия принадлежит другому великому изгою изящной словесности – Чарлзу Буковски: «…Как человек, отыскавший золото на городской свалке, я пошел с книгой к столу. Строки легко катились по странице, одно сплошное течение. В каждой строке билась собственная энергия, а за нею – еще строка, и еще, и еще. Сама субстанция каждой строки придавала странице форму, такое чувство, будто что-то врезано в нее.