У раскрытой двери балкона колыхнулась кружевная штора. С легким вздохом ночного ветерка в комнату залетел аромат жасмина. Листья на заглянувшей в окно ветке зашептались и смолкли.
Чуть слышно зазвучал рояль. Минорная мелодия плавно, почти неощутимо, влилась в тишину летней ночи.
Луна выглянула из-за облака и словно замерла, прислушиваясь к музыке.
Пианист играл на память. Его глаза были закрыты, воображение рисовало фантастические картины. Он видел причудливые пики, исполинские горные цирки, громадные впадины. На совершенно черном небе — яркие немерцающие звезды. Их блеск холоден и чист, как эти звенящие высокие тона.
Пальцы уверенно перебирали клавиши. Рокочущие ноты чередовались с певучими. Это — световые контрасты. Густые непроницаемые тени и освещенные солнцем грани утесов.
В плавный ритм сонаты ворвалась тревога, словно кто-то дерзкий захотел нарушить покой уснувших каменных исполинов. И снова зазвучала холодная, как бы сотканная из лунного света, мелодия. Она становилась все тише, тише и замерла на басовых аккордах.
Небольшая пауза, и опять звуки полетели по комнате. Теперь они метались, как вырвавшиеся из клетки птицы, ударялись о стены и, вылетай в окно, исчезали в необъятном просторе лунной ночи.
В музыке чувствовалось что-то большое, радостное. Кто-то, еще не совсем уверенный в успехе, спрашивал самого себя, мечтал, сомневался, надеялся…
И вдруг — звуки рассыпались тысячами хрустальных осколков. Руки музыканта заметались.
Это сбывается мечта!
В клубах дыма и пламени космический корабль взметнулся ввысь. Вместе со стремительным аллегро нарастала скорость. Дюзы полыхали белым огнем. Быстрее!.. В космос!..
Вот отделилась первая ступень ракеты… Темп ускорился. Вторая ступень…
Пианист забыл обо всем. Он там, в свободном полете. Все ближе, ближе, неизвестный загадочный мир…
Последний аккорд. Откинувшись на спинку стула, пианист долго сидел неподвижно. Потом пригладил растрепавшиеся волосы, встал и подошел к окну. В голубом лунном свете отчетливо обозначился профиль человека с высоким лбом и резко очерченным подбородком. На его расстегнутом кителе тускло поблескивали погоны. Все еще находясь под впечатлением музыки, он вглядывался в звездное небо.
Пусть композитор хотел выразить чудесными звуками совсем другое, для пианиста это не имело никакого значения. Он понимал бессмертную сонату по-своему.
— Отлично, майор Крамов! — раздался из темноты негромкий возглас.
Офицер вздрогнул от неожиданности, обернулся. В глубине комнаты, на диване, сидел человек.
— Это вы, Павел Кузьмич?
— Как видите.
— Извините, увлекся, даже не заметил, когда вы пришли.
Крамов подошел к ученому и сел рядом.
— Небось спать хотите отправить?
— Почти угадали.
— Ну, если «почти», то уже легче.
— Это почему?
— Да потому, что у вас есть ко мне какое-то дело. А раз так, то я не нарушитель режима тренировки.
Ученый усмехнулся.
— Мечтатель вы, Андрей Петрович! Все на нее поглядываете? — указал он на Луну.
— Все на нее.
— Поди, только что там побывали?
— Да уж скорее бы, — вздохнул Крамов. — Сколько можно крутиться вокруг шарика!
— В наших делах поспешность вредна.
Ученый встал и вышел на балкон. Крамов последовал за ним.
Доктор физико-математических наук Павел Кузьмич Маркелов был назначен начальником экспедиции, готовившейся к полету на Луну. Требовательный, пунктуальный, он не терпел спешки. Многим казалось, что он слишком осторожничает и медлит, но это было не так. Павел Кузьмич подготавливал экспедицию наверняка, чтобы никакие случайности не могли повлиять на успех задуманного дела. Он даже успевал следить за ходом тренировки командира космического корабля и его дублера. Зная характер Павла Кузьмича, Крамов был удивлен. Что случилось? Несмотря на поздний час, он продолжает разговор. Не в его правилах нарушать установленный распорядок.
Маленький поселок спал. За черными силуэтами кипарисов блестело посеребренное лунным светом море. С гор тянул легкий бриз.
Павел Кузьмич заложил руки за спину и внимательно разглядывал Луну, словно видел ее впервые.
Крамов стоял рядом, ожидая, что же он скажет.
— Так вот, друже, — нарушил молчание Павел Кузьмич. — Вчера служба неба приняла из космоса странные радиосигналы. Похоже, искусственные. Направление — от объекта М-42.
— Туманность Ориона! — воскликнул Крамов.
Павел Кузьмич кивнул и продолжал:
— Это еще не главное. Час спустя были посланы аналогичные сигналы, но уже в обратном направлении.
— Откуда?
— С Луны.
— Что вы говорите! — изумился Крамов. — Нет ли здесь ошибки?
Павел Кузьмич пожал плечами.
— Их продублировал ретранслятор нашего искусственного спутника, выведенного на орбиту вокруг Луны.
— Поразительно! Значит, там кто-то…
— Не будем предугадывать, — перебил ученый. — Прилетим — увидим.
— А скоро?
— Экий нетерпеливый народ! Не пройдет и… — Павел Кузьмич взглянул на светящийся циферблат ручных часов. — Что за безобразие! Завтра тренировка, а вы все еще разгуливаете!
Взяв Крамова за плечи, он повернул его лицом к двери и легонько подтолкнул.
— А ну-ка, марш спать!